Конкурсный рассказ, написанный в соавторстве с Дедом Макаром http://www.proza.ru/avtor/dedmakar

—-ЦИТАТА-—
Тема (снова любезно предоставлена R.A.): реальные жители Зоны Отчуждения и Зона Игровая. То бишь: связать жизнь обычных людей, которые остались (не ушли, не уехали, не улетели, не померли) на этой территории, неважно какого возраста, со сталкерами и иже с ними (см. артефакты-шмартефакты и прочие прелести сталкёрской жизни).
причем сталкеры пусть будут темой сторонней, то есть второстепенной линией в сюжете. (с)
—-КОНЕЦ ЦИТАТЫ-—

«БОМБА»

Старпер и шпана (© шпана)

— … Включил? Раз… Раз… Проверка. Нормально? Есть запись? Стоп! Покажи… Ох, и подбрасывает же тебя! Не вздумай мне как вчера нажираться! Повезло еще, что торгаш местный сам в зюзю был и нормально к нам отнесся. Кстати, если флешек не будет хватать, смело вчерашнее перезаписывай, Сидоровича один хрен вырезать будем. Почему, почему… По качану! Башку включи наконец — благодаря кому мы здесь? То-то же! Мля, а ручки, а ручки-то дрожат… Хорошо хоть, что не граблями камеру тебе держать, а то наснимал бы… Зарядку проверил? А на запасном аккумуляторе? Нахрен мне с вечера, ты сейчас проверь — потом уже поздняк метаться будет. Молодец. Значит, еще раз. Я начинаю говорить — поворачиваешься ко мне. Только не резко. На сталкеров не пялься особо, не пались. Заподозрят — и камере звиздец, и зубам нашим. Побольше местного колорита старайся захватить. И не забывай — нас сюда за «бомбой» посылали, так что работаем на все сто! Ну всё, прячь давай — и пошли…

*****
Антон спрятал камеру в специальный карман на куртке, Артём фирменным жестом пригладил волосы, и пара решительным шагом вышла на улицу.
Улица встретила утром, таким же пасмурным и поганым, как и самочувствие парочки.
Из общего настроения тоски и уныния не выпадала и деревня — точнее то, что от неё осталось. Выстроившиеся в подобие улочки немногочисленные дома, кое-как, наспех, подремонтированные ленивыми руками местных реставраторов — чтоб была хоть какая-то защита от ветра и осадков, безоговорочно казались единственным возможным в этом месте жильем. Местный проспект с одной стороны грунтовкой выходил на дорогу, по которой пришельцы прибыли сюда вчера утром, с противоположной же стороны быстро хирел, превращаясь в натоптанную тропку к холму, манящему призывно открытой дверцей подвала.
Пришельцы, как по команде, уставились на холм, переглянулись и оба вздохнули. Почти одновременно.
Артём вспомнил о репортаже, и вполголоса пояснил, стараясь вопреки старой привычке не пялиться на камеру:
— На первый взгляд поселение кажется заброшенным. Это для конспирации, чтобы никто не догадался…
Словно в опровержение его слов, внутри подвала что-то громыхнуло, на секунду зазвучала музыка, блеснул отсвет дневных ламп и из блиндажа появилась пара аборигенов.
То, что это были местные, или как они сами себя кличут — «сталкеры», было понятно с первого взгляда — такие точно же субъекты, щеголяющие одеждой полувоенного образца, двухнедельной небритостью, густым слоем грязи под ногтями, шрамами самого разнообразного происхождения и в самых неожиданных местах, с неизменно внимательным, чуть дёрганным взглядом и зашкаливающей суровостью вели их вчера с КПП сюда.
Сталкеры, на секунду скользнув по пришельцам деланно-равнодушными глазами и не найдя, видимо, ничего опасного и интересного, уверенно направились к ближайшей полуразвалившейся халупе.
Что ж, если гора не идёт к Магомету…
Артем подобрался и кивнул Антону — «работаем!», натянул на лицо ухмылку типа: «гы,чувак — свои!» и торопливо зашагал к кандидатам в ступеньки лестницы к Пулитцеровской премии.

… В сенях обнаружился зияющий, черный зев погреба, отчетливо пахнущий плесенью. Далее был коридор с двумя дверными проемами — первым, ведущим в комнату с полуразрушенной стеной, где сквозь раз разбитый шифер и прорехи в чердаке виднелось пасмурное небо; и вторым, ведущим на удивительно сохранившуюся кухню с разномастной (видать, стянутой со всей деревни) непоженной мебелью и тремя полуторными полосатыми ватными матрацами на полу.
На одном матраце валялась пара тощих рюкзаков и почему-то военные берцы, впрочем, новые, даже еще не шнурованные. На других двух матрацах в расслабленных позах возлежали, курили и вполголоса материли кого-то давешние сталкеры. Стоящая между ложей основательно, больше половины распитая бутылка в ансамбле двух щербатых кружек и вскрытой банки консервов говорили о том, что местные эпикурейцы явно не собираются в рейд в ближайшем обозримом будущем .
— Кхе-кхе… — не придумал ничего лучшего Артем. — Извините, что отвлекаю…
— Ты это чего здесь раскашлялся, болезный? — лениво повернул голову ближний к входу абориген. — Ты прекращай давай, нам еще гриппа ко всей прочей херне не хватает. У нас тут уже сложившаяся экосистема, нам пришлых бацилл и на не на… Так что хворать на Большую Землю!
— Да я не больной… Я просто хотел у вас спросить…
— Точно не болеешь? Тогда ладно… Спрашивай! — разрешил апологет карантина.
— А дружок твой что за спиной твоей хоронится? — так же лениво встрял в разговор второй сталкер. — Пускай заходит, если тоже не заразный.
Антон протиснулся между косяком и плечом напарника в комнату, стараясь при этом не задеть камеру в кармане.
— Ну, как говорится… — продолжал тем временем второй абориген. — … Заходи — гостем будешь! Бутылку поставишь — хозяином станешь! — и уточнил: — Намёк понятен?
Артём покорно потянулся к наплечной сумке, вжикнул молнией и извлёк требуемое. В сумке при этом предательски звякнуло, что вызвало широкие улыбки у принимающей стороны.
— Смотри, Сёрый, а ведь правильно экипированными в Зону хлопчики пришли! — восхитился любитель поговорок и широким жестом указал на третий матрац. — Вы проходите, присаживайтесь. А я пока поляной займусь…
… Пока Артем с Антоном аккуратно сдвигали рюкзаки и искали, куда положить берцы, сталкер лихо разобрался с поляной — решительно опустошил стоявшую на полу бутылку в свою кружку, подарок вскрыл, из него набулькал во вторую, подвинул кружку Серому и отсалютовал щербатой эмалью посудины гостям:
— Ну, чтоб не хворали!
Серый, судя по всему, тоже не имеющий ничего против здоровья, последовал его примеру.
Сталкеры не спеша, со смаком закусили тушенкой из банки прямо с ножа. Сидящий на розливе вновь наполнил кружки, но уже явно поэкономней, подвинул пришельцам:
— Вы, мужики, не обижайтесь, что вам поменьше. Вам бы вообще сейчас пить не нужно. Как-никак в Зоне первый раз. Но уж слишком твой дружок страдает… У этого… — короткий кивок в сторону предполагаемого бункера, — … небось вчера зажигали? — и не дожидаясь ответа продолжил: — Ему, козлине, по Зоне не топать, а вот о других бы подумал… Ну, давайте!
Артём вздохнул, пожал плечами и поднял кружку.
— А тост? — искренне удивился Серый.
— Может, за знакомство? — неуверенно предложил Антон.
— Тогда подождите… — Серый протянул руку, подтащил к себе один из сидоров, покопался в нем и явил на свет два широких приземистых серебряных стакана.
Напарник его горделиво крякнул и подмигнул гостям: — А хули вы думали? Шти лаптем хлебаем? И такой посуд водится у бродяг! — и проворно наполнил новые приборы водкой. — Вот теперь и за знакомство-то можно!
— Артем… — пробормотал журналист, уже примерно догадывающийся, чем закончится командировка.
— Антон! — оператору не терпелось наконец опохмелиться.
— Тезка, значит! Меня тоже Тохой кличут! — обрадовался сталкер. — Ну, а это, как вы уже поняли наверно, Серый…
Выпили за знакомство. Оператор Антон глотал жадно, будто лекарство от смертельной болезни, Артём же — задумчиво и даже в какой-то степени лирично, косясь на Серого и Тоху, которые словно не сорокоградусную хлестали, а водицу простую.
Закусили, причем последнему, Артёму, пришлось глотать практически уже сплошной жир. Чтоб перебить мерзкий вкус во рту, журналист вытащил пачку «честера». Сунул сигарету в зубы, потом спохватился, предложил угоститься новым знакомцам. Те отказываться не стали, засмолили дружно, втроём. Некурящий оператор кривился, но молчал.
Артём вопросительного посмотрел на Серого, кивнул на стаканы — дескать, можно глянуть? Сталкер не возражал.
Журналист взял в руки серебристый цилиндр и нахмурился — где-то подобное он уже точно видел. Ну да, конечно — гильза от снаряда? — скорее нет, от …
— От подствола, что ли? — решил проверить догадку Артём.
— Сечёшь, — похвалил Серый.
— Сами делали иль кулибины местные?
— Ку-ли-бин! Он один!
— Сынок? — встрепенулся Антон. — Сидорович, кажется, тоже вчера про него говорил что-то. Будто он еще до первого Выброса тут жил!
— Сидорович много что говорит, — недобро оскалился Серый. — Он и про вас уже, наверно, всех предупредил — что приехали журналисты, хотят про Зону писать. Так что ты, Антон, нас потом с камеры-то сотри. Чтоб морды наши нигде не светанулись. Ну, что вылупился? Про ваш джип с табличкой “Пресса” возле КПП уже последняя крыса в курсе.
Артём и Антон переглянулись. “Сейчас нас будут бить” — подумал Артём. “Возможно, даже ногами” — подумал Антон.
— Вас-то я, может, и сотру, — пошел ва-банк Антон, шалея от собственной наглости, — но где тогда материал наснимать? Нам беседы с аборигенами позарез нужны.
— Так… — неожиданно вдруг посуровел Серый. — Дружба дружбой, а табачок врозь! По Зоне просто так не потопаешь, тут проводник нужен. А проводника вначале надо найти так? Это информация, так? Ну, а за информацию нужно что делать? Правильно, платить! Ну так что?
— Сколько? — промямлил обескураженный таким поворотом дел Артём.
— Сколько ж с вас содрать? Пятьсот… — и вдруг Серый улыбнулся: — граммов! Мужики, не обижайтесь. Просто Сидорович такое пойло продает... А у вас смотрю, казеночка.
— А куда ваш проводник отвести может?
— Да хоть к Сынку, если захотите. Познакомитесь с местным Левшой!
— А Сынок… Он, того, возражать не будет?
— А ему что, западло под старость на ящике помелькать? Дедушка старый, ему всё равно. Тем более на большую Землю он вряд ли когда соваться будет. А здесь его и так каждая собака знает.
Артём облегченно вздохнул и полез за очередной поллитрой. Серый принял плату, спрятал в рюкзак. Оскаблился и показал пальцем на Тоху:
— Вот он, проводник!
Тоха молча встал, поправил ремень и, не захватив рюкзак, строевым шагом двинулся на выход. Репортёры, ничего не понимая, последовали за ним. Тоха шёл уверенно, высоко задираю ногу, как на параде, и довёл репортёров… До крайнего дома, у которого остановился, отдал честь и протянул руку:
— Гонорар!
*****
… Сынок сидел у крыльца дома и покуривал, подперев подбородок рукой. Услышав чеканный шаг с лихим, даже в пыли скрипнувшим разворотом и строгое «гонорар», Сынок затушил папиросу и улыбнулся. Опять Сапог и Курок новичков разводят. И сам удивился собственной улыбке, и обрадовался — значит, не всё еще потеряно. Жить, значит, можно. Несмотря на то, что без полпузыря на вечер или таблетки викодина заснуть уже почти и невозможно.
За забором пошушукались и вдруг вежливо постучали по доскам. Нерешительный голос спросил «Извините, э-э-э..! К вам можно?»
«Точно, новички» — обрадовался собственной прозорливости хозяин.
— Входи! Только калиткой сильно не хлопай, сломаешь — сам чинить будешь!
В проломе забора нарисовался гражданский. Вот гражданский — и всё тут. Несмотря на то, что одет был в универсальную зеленку, он даже не тянул на вновьприбывшего искателя приключений.
— Какой калиткой? — оторопело спросил гость. — Тоже, небось, шутите?
— Шучу, шучу… — согласился Сынок. — Ну, что там топчешься? Хотел чего?
— Мне Сынок нужен…
— Сынок… Хорошо, не дочка, правильно… Значит, так… Тебе как, на аистах или так, пестиками и тычинками объяснить?
— Да это мы с младых ногтей знаем, — ничуть не смутившись, ответил гражданский. — Мне бы этого, местного Сынка найти.
— Ну, я, конечно, в детях мало понимаю, ибо сам бездетный детдомовец, но вот торговец тут один, Сидоровичем кличут — от уж сын так сын… Сукин…
Гражданский стоял, кивал и всем видом своим демонстрировал, что готов так слушать хозяина хоть до самого утра.
— Ладно. Я Сынок. Чего нужно-то? — сам прервал затянувшуюся шутку хозяин. — И приятель твой чего не заходит? Стесняется? Я, извини, к нему не выезжать не собираюсь, — и указал на свою блестящую импортную инвалидную коляску. — Уж больно там дорога хреновая. Боюсь, спицы погну. Поехали лучше в хату, там и познакомимся, там и погутарим. А то я чайник поставил, вот-вот закипит.
Сынок жилистыми руками закрутил одно колесо назад, другое вперед , выровнял свою коляску точно по сходням — двумя полосами профиля поверх ступеней. Почувствовал попытку Антона помочь — видать, уловил шуршание листвы под ботинками позади себя, взревел обиженно — «Сам! Я сам!» и, вмиг разогнавшись, влетел вверх по ступеням.
Артём и Антон молча направились вслед за ним в дом.
Дом впечатлял. Скорее даже поражал. Прямо с порога. Ощущением огромной мусорки — вдоль стен валялись рулоны бумаги, мотки проволоки, какие-то механизмы, и уж совсем что-то неидентифицируемое как на первый, так и на второй и последующий взгляды.
Но присмотревшись, можно было заметить определенный порядок в этом хаосе — все лежало отдельно, по кучкам, все было более или менее чистое и уж во всяком случае не было запаха старья или гнили. Артём вспомнил про коляску Сынка и догадался — ему так просто удобней.
А когда вошел в комнату, в которой скрылся хозяин, понял — он попал в дом к настоящему мастеру. Вкруг стен стояли бесконечные верстаки, невысокие шкафчики, станки, станочки, столики с громоздящимися на них деталями — на одном столике даже поблескивала облезающим лаком механическая швейная машинка.
— Впечатляет! — произнёс Артём, осмотрев жильё Сынка.
— А, бросьте врать! — крякнул хозяин. — Как жил в навозе, так живу…
На ходу сняв засвистевший чайник, хозяин разлил напиток по чашкам и, несмотря на ярые протесты гостя, вскрыл и всучил ему консервную банку с прибором:
— Накорми гостя, да напои… Так вроде в народе говорят.
— Ага. Потом в бане искупай и в печи поджарь… — в тон продолжил журналист.
В комнату вошел Антон и кивнул довольно — мол, есть материал, заснял всё что мог.
—-Мыльницу-то, — спросил Сынок, ковыряясь у раковины к ним спиной, — нахрена тягаете?
— К-какую мыльницу? — растерялся Антон. Потом сообразил: — Что, Сидорович и Вам уже успел рассказать? Вот только не пойму — когда?
— Причем тут Сидорыч? — удивился Сынок. — Знаешь, шо? Нефиг натягивать юбчонку на колени, коль пришел к венерологу. Мне похожую технику военсталы показывали, она у них в штатном наборе. Начальство потом просматривает. Ух и матерится спецура по сему поводу… — и спросил как ни в чём не бывало: — Журналюги аль шпиёны будете? Да не ссыте, стучать не буду, чай, не дятел, — Сынок круто развернулся. — Значит так, вам интервью нужно, да?
Антон кивнул.
— Хорошо, — Сынок со стаканами подъехал к столу, со смачным чпоком откупорил бутылку, разлил по треть стакана. — Как там сказал Змей Горыныч… Хе-хе… К вашим услугам, короче.
Артём почувствовал знакомое покалывание по всему телу и нарастающее волнение. Он не мог в это поверь. Живой материал! Открытый! Бомба! Такого ещё никто не приносил!
Антон, уже не таясь, вытащил на Божий свет камеру и, примериваясь, пошёл по комнате в поисках лучшего ракурса. Сынок наблюдал за его поисками с нескрываемой усмешкой. Дождавшись, пока оператор выберет подходящий ракурс и даст отмашку, Артём прокашлялся и начал:
— Ввиду определённых статей УК, сталкеры соглашаются на беседу только под условием анонимности. К счастью, мы нашли того, кто согласился отложить своё инкогнито: бывший самосёл по прозвищу… эээ… Сынок. — повернулся к хозяину дома . — Здравствуйте!
Сынок кивнул:
— Ну, за инкогнито! — и уставился на стакан в руке. — Так, пока со мной не выпьете, интервью не будет!
Антон шумно сглотнул слюну. Артём закатил глаза. Пришлось подчиниться.
— Ну, откуда начинать? — Сынок потёр руки.
— Говорят, что Вы здесь еще до первой катастрофы жили.
— Ну, жил. — не стал спорить хозяин.
— Тогда, если можно, прямо с восемьдесят шестого и начинайте.
— Ааа… Ну, логично, дык… А что рассказывать?.. — вдруг резко сменил настрой с решительного на растерянный. — Слушай, ну нахрена тебя это интересует? Как у всех было. Давайте, собирайтесь, выметайтесь… Чего рассказывать?!
— Уважаемый, кхем, Сынок, так дело не пойдёт.
— Я и не такие дела делал! — немного побагровел Сынок, и продолжил более спокойным тоном. — Пришёл тут, млять, в моём доме указывать… Я этот самый дом, когда от колхоза получил в восьмидесятом, вот эти своими руками переделывал. Он постарше тебя, — слегка пьяненький взгляд Сынка остановился на Антоне, — молокососа будет! Что, молчишь? И правильно делаешь! Да ты знаешь, что для детдомовца значит своё гнездо? То-то же!
Артём, спасая ситуацию, нарочито демонстративно забулькал прозрачной по стаканам.
— Ну что, за наши гнёзда, чтоб они у всех были?
Сынок вроде успокоился, причастились.
— Окей, другой вопрос… Не сочтите за бестактность, так, простое любопытство… Как вы получили травму?
— А, это…
Сынок замялся. Вытащил из пачки сигарету, помял, постучал по столу.
— Слышь, ты, — глядя в стол, — никому не расскажешь…
— Ну это же интервью…
— Вот паскудство-то…
Закурил от зажигался. Затянулся, выпустил струю. Подумав, ответил:
— С крыльца навернулся. Когда манатки тащил. Долбанная кошка, млять.
Антон подлил:
— Что потом?
— Потом… Возня тогда была ещё та, из-за одного крестьянина карету заказывать — много чести. Занятые все. Как обычно, все блага городу, а сельскИе сосут лапу. Затащили в автобус и ждал, мешком, пока остальные уложатся. Ну, отвезли нас, сортировали, проверяли, все дела — сам знаешь… Ну, хэскулап как глянул, так и сказал — всё, батенька, добегался. Что, спрашиваю, совсем? Ну, говорит, вообще-то совсем, но для порядка тебя подержим. Тем более что радиация эта, ну, лечили от неё в общем. Полгода провалялся. А потом мне говорят — пора и честь знать, иди-ка ты, дорогой наш, на выход, и так местов нет, людей класть некуда, а мы тебе комнату нашли как раз в коммуналке. И куда мне было идти? В халупу узкую в муравейнике городском? Пожил я там с полгода. На костылях по «собесам» да «втэкам» гребанным всё бегал. К тому же я, мудила, проболтался, каким макаром травму получил. Что в итоге? Отказали в “чернобыльских”. Отказали! Не подходишь по определению, грят. Социализм, млять, с человеческим лицом. Зато инвалидские дали. Швырнули. Знаешь, сколько это? Да откуда те знать. Кот наплакал. Твою мать, опять кот… Ну, я и подумал: один хрен эт уже не жизнь, так не всё ль равно, где подыхать? На вокзале прикажите сидеть побираться? Решил домой вернуться. А тут армянин один подвернулся, с «втэка» доктор. Хитрый, но не подлый оказался. Я ему пожалился в кабинете раз. А через месячишко он мне и предложил вариянт. Давай, говорит, если уже точно собрался, я к тебе своего племянника с семьей в коммуналку пропишу. А ты уедешь к себе на «запоре», инвалидном. Как он это провернул? Хрен его знает. Но в результате и инвалидность у меня оказалась как у ликвидатора, и пенсия соответствующая. И к августу какая-никакая машина. Ну, и поехал я сюда. Пока холода не наступили, кое-как отремонтировать, ну, и, доживать жалкие остатки… Вернулся. Как проехал — не спрашивай, всё равно не отвечу. Смотрю — падлы…
Антон вопросительно выгнул бровь.
— Да разворовали, — махнул рукой Сынок. — Без присмотра — значит, грех не… Пришёл я тогда, посмотрел, сел на кухне за стол, как сейчас, и понял, что всё придётся начинать с нуля, — Сынок посмотрел на дно пустого стакана. — Мда, с нуля…
Обновили.
— Чем перебивались до второй катастрофы?
— Ну, руки у меня, может, и не золотые, но способные. Я ж в «бурсе» после детдома на автослесаря учился. Это тут, в колхозе, за баранку сел. Отирался какое-то время у военной части, каблуки пацанам набивал за кормёжку. Ну, с техникой пару раз подмогнул. Зауважали меня там. Сынком полка кто-то в шутку обозвал. От так и повелось — “Сынок”… Пенсия капала, спасибо тому доктору. Ну, а потом, приторговывал помаленьку.
— Урожаем?
— Мимо. Съезжу на раз в пару месяцев на своем «Запоре» в Киив. Сниму в банке пензию. Ну, там домой чем нужным затарюсь. А потом на барахолки. Наберу по дешевке антиквара: книжек там, кукол, пластинок с "Песнярами" — главное тут с годом не нае... — Сынок вспомник про съёмку, — не лохануться...Над огнём подержал, сажу размазал — от, пожалста, готов сувенир из Зоны. Часть-то на дороге с туристическим маршрутом стояла. Типа КПП. Прошерстят вояки возвращающихся с Зоны, отберут всё радиоактивное, там потыренное… А меж тем, обидно — ну как без сувенира? А я тут как тут. Народу-то чё? Ему зрелища подавай. Я и подавал.
— Лихо! — восхитился журналист. — И что, так все двадцать лет? А если, так сказать, в общем смысле, — Артём помахал кистью руки, — не одиноко?
— Знаешь, — посмотрел Сынок неожиданно чистыми глазами, — одиноко. Жинки нет, детей, понятно дело, тож. Кому я нужен?.. Вот так все двадцать лет. Жить-то нужно было. Особливо хреново зимой было. Выпадет снег — хоть волком вой, пока солдатики на тягаче дорогу не прокатают.
— Ясно, — кивнул журналист. — Как понимаю, и тогда прикладывались…
— А ты мне тут морали не читай! Будешь в моей ситуации — поймёшь. И того, радиация-то, лечиться надо.
— Водка не помогает, это миф.
— А мне плевать!
Наступила пауза. Артём постучал пальцами по столу. Сынок закурил новую сигарету.
— Наверно, теперь будешь спрашивать, как я ТОТ, — Сынок поменял интонацию, словно пытаясь подчеркнуть что-то ну очень заглавными буквами, — Выброс пережил?
— Какой Выброс? — Артём откровенно не уловил перехода от мифичной пользы водки к новому сюжету в повествовании.
— Какой-какой… Самый первый… — даже удивился Сынок, — меня про это каждый новичок пытает…
— Млин… — журналист даже подскочил с шаткого табурета и застонал. — В-вот же я осёл! В-вы ведь действительно здесь в т-то время… — он даже начал заикаться от волнения. — Получается, единственный св-вид… Вот это точно «бомба» будет!
Сынок хитро прижмурился:
— Ну, тебе как, правду сказать, или то что, что для интервью надо?
Артём переглянулся с Антоном. Антон посмотрел на индикаторы заряда батареи и свободного места, кивнул, и Артём решился:
— Ну, давайте оба варианта, если не против.
—-Так в горле пересохло… Я и вариант один не осилю, — еще хитрей улыбнулся Сынок.
Антон вздохнул и полез в рюкзак….
— Ну так вот, — Сынок кивнул и продолжил без малейшего перерыва, как бы между делом одной рукой принимая бутылку, уверено скрутил пробку, и, не глядя, набулькал чуть больше половины стакана. — Вначале небо затянуло тучами, что даже солнца днем не было видно. Потом поднялся ветер. Собака во дворе завыла, словно зачуяло что-то страшное… И наступила темнота. Я стоял и смотрел в сторону Припяти, словно чувствовал, что не ладное там сейчас творится. И ведь правильно чувствовал — где-то там, километрах в пятнадцати, вдруг поднялся смерч, такой огромный, что отсюда казалось, что в эту воронку засосёт сейчас не то что Припять, но и всю Зону, да что там, всю Украину. А потом и весь мир… А потом бахнуло! Бахнуло, да так… — Сынок закашлялся, уверенно отправил в глотку содержимое гранчака , крякнул и полез в карман. Вытащил роскошный инструктированный портсигар, щелкнул кнопкой сбоку, раскрывая и протянул визитерам. — «Парламент», цивильные… Угощайтесь, пока я разолью… — и стакан чётко наполнился до уровня прошлого раза. Сынок протянул посуду оператору, сам достал сигарету и начал мять в пальцах.
Антон беспомощно и виновато посмотрел на коллегу, Артём в ответ только вздохнул. Оператор подрагивающей рукой поднял стакан и жадно, в несколько глотков опустошил и поставил на стол. Сынок одобрительно крякнул, вылил в гранчак остатки водки — получилось точь-в-точь столько же, как и прошлые два раза и кивнул Артёму — мол, твоя очередь. А сам спросил деловито:
— На чём я там остановился?
Антон сморшил лоб, потом вспомнил:
— Бахнуло там что-то…
— Что бахнуло? — искренне удивился Сынок.
— Не знаю, вы ж рассказывали. Над Припятью вроде.
— А-а-а, над Припятью — Сынок помолчал. — А можно я сначала начну? Мне так врать сподручней будет, по накатанной-то…
Артем наконец проглотил чуть тепловатую противную жидкость, взял из портсигара сигарету и предложил:
— А давайте сразу. Как было? Байку вы потом дорасскажите.
— Не верите, значит? Ну и правильно делаете. Если кто будет вам в следующий раз рассказывать, как выброс пережил, знайте — брехня, почти сто пудов. Кто пережил, те сейчас… — Сынок вдруг закашлялся, — а вот это лучше вырежьте. Про такое не говорят. Я старый дурак, мелю что попало, а вы и уши развесили…
— Вырежем, если расскажете, как оно на деле было.
— Пупсы меня и спасли. Решил я тогда схалтурить. Не на барахолке игрушки купил, а в магазинчике одном. Ну, пошаманил над ними как положено, выложил на прилавок свой. А тут один туристик глазастый оказался: на пятке “мейд ин чайна” прочитал, и давай в скандал — оттуда в сэсэрэ китайские куклы были. Я ему деньги сую назад, а он ни в какую — кипиш поднял, будто грабят. Я через шлагбаум переехал потихоньку и стою — у них же экскурсия кончилась, никто не пустит вновь в зону просто так. Пришлось мне, короче, в стольный Киевград ехать, нормальный товар брать, а то вдруг ещё один такой глазастый попадётся. А когда возвращался — тогда и жахнуло. Впрочем, жахнуло — не так сказано, мощновато слишком…
— Тогда долго никто не сообщал, — поддержал Артём. — История повторилась.
— Ну да. Много народу пропало. Кто умер — ну, тело, то бишь, нашли — а кто просто… Был человек — и нет человека. Как корова слизнула. Блокпост наш тоже пропал. Понятное дело, прознали сразу, вояк поднимали первым делом. Прискакала кавалерия, увидала, что спасать-то некого, и двинулась дальше. Там и сгинула. Это я уже потом узнал, что после них проехал… А тогда — проезжаю, смотрю — а солдатиков-то нету. Ни-ко-го. Походил, покричал — без толку. Пожал плечами и поехал домой. Добровольно себя загнал, представляйте?! Я ещё, как домой приехал, почувствовал: что-то не то. Не мог понять толком, да и сейчас описать не могу, но точно — не так.
— И что вы сделали?
— А ничего. Приехал домой, «Запор» под навес загнал и стал ждать. Тогда до нас не докатилось ещё, да и сейчас тишь да гладь — монстрОв нет, ловушек тоже. Жил себе дальше, а потом стали приходить люди. Они-то всё и объяснили. Сначала не поверил. Но как эти, артефакты казанули, пришлось...
— Что ощущали?
— Знаешь, я даже как-то не сильно удивился. Ну, чудеса бывают. И дальше шо? А дальше приехал на машинке один деятельный мужик. Приехал и давай в погребок старый, которым никто не пользуется, ящики из багажника перетаскивать. Ну, я подъезжаю — сосед, как-никак, поприветстовать-то надо! Увидел меня — аж подпрыгнул! Будто на Луне, ха, человека встретил. Я тут, грит, магаз обустраиваю. Чтоб через кордоны народ лишний раз не мотался. И тут я подумал: а лавэ-то взять откуда? Всё, лавочку мою сувенирную прикрыли, а за шмартефактами мотаться — кровососы засмеют.
— И как же зарабатывали?
— А по-прежнему: руками. Пацаны местные в какие только задницы не лазеют. Порой после похода доспехи их в такие состояния приходили, о-о-о… Ну, я, конечно, не Данила-мастер, но заплатку прислюнить в состоянии. Какое-то время спустя внимание обратил, что пацаны ходят волосатые шо капец. Хоть косички плети. Ну, пнятно дело, парихмахерская ближайшая далековато. Вспомнил студенческие годы, взял в руки ножницы.
— Да, да, — показалась в окне бритая голова. — Ты, Сынок, расскажи давай, как ты мне чуть было пол уха не отхватил!
Сынок швырнул в пришельца коробком спичек. Не попал:
— Ах ты!
— Да пьянь он, господа, — охотно прояснила голова. — Но маскируется, зараза, хорошо. Не успеешь оглянуться — пробор кривой поставит…
— Згинь!
Пришелец исчез.
— Ну, того… — замялся Сынок, — было дело, признаю… И, решил, шоб свести косяки к минимуму… Сидрыч потом ворчал, что ходят все с казарменными причёсками… А что? Зато удобно.
Артём невольно вновь пригладил волосы.
— Что ещё… А, арты… Её дарами тоже пользуюсь. От “Кисель”, например, мне приносят. С бурдой одной мешаешь — атличный сапожный клей! Но за пределами Зоны такие ботиночки не катят. Подошвы отваливаются. Ка-а-ак меня материл первооткрыватель…
— На ремонте оружия зарабатывайте? — журналист указал на сложенную в углу ружейную пирамиду.
— А хрена с того ремонта поимеешь? Не, ну конечно курочу потихоньку, хотя вообще я не спец, да и детали нужны, но эт не моя забота: кому не влом, тот тащит. Но тут я особо много сделать не могу, по мелочи, да и то с ширпотребом. Появляются тут персонажи с “крутыми” пухами, потом говорят — Сынок, почини. А каким советским хреном я вашу бельгийскую дурыну чинить буду?! Ха, вспомнил кстати случай. Прибежал ко мне как-то парень один, весь в мыле. Ему во сне ствол берданки кто-то узлом завязал. Прикинь? Сам я в Зоне никогда не был. И не собираюсь. Что мне там, костылями своими только кровососов смешить. Вот знаешь… Стыдно признаться, а ведь я ни одного монстрА вживую так и не увидел. Может, оно и к лучшему. Но эт не мешает скорняжить помаленьку. Притащат, допустим, как его, псевдопса, в глаз подстреленного, а я его с него шкуру спущу и предмет одёжи облагорожу. Куртку там, или, реже, шапку. Бывало, даже шубы и шляпки для дам прекрасных на заказ изготавливал. Как там — Зона, это не только артефакты, но и ценный мех…Показать вам? Есть несколько шапок, воякам на заказ под зиму шью. Могу, кстати, вам по дешевке уступить. Всё равно сейчас не сезон.
— Почем отдадите? — Артёму вдруг страстно захотелось пощеголять в шапке из эндемика Зоны.
— Ну, деньгами не возьму, а вот ноут я планшетный я у тебя в сумке приметил. На пару шапок обменяю.
« Чёрт глазастый» — восхитился про себя Артём и ответил:
— На три!
— Ну, на три, так на три.. — спокойно согласился Сынок.
Обменялись. Обмыли.
— Так Вы и электроникой еще занимайтесь?
— Неа. Староват я уже новое ремесло осваивать. Для меня все эти микросхемы — тёмный лес. Мне так. Кинишку какую гляну, музыку послушаю.
— Ой… — огорчился вдруг Артем. — У меня ж зарядки с собой нет.
— Ну, такую мелочь я и через Сидрыча закажу. — успокоил его хозяин.
— Тогда общий вопрос… Каково это — жить ТУТ?
Ответил не сразу: — Это с поллитры так не скажешь, — и потянулся снова к бутылке. Глотнул, посмаковал, глядя в окно: — Мне, допустим, лучше, чем раньше, когда аномалии не было. Всегда при деле, работа интересная, поболтать есть с кем… Поболтать… Мне их жалко.
— Кого?
— Сталкеров. Мрут со страшной силой. Вот, только узнал человека как следует, только нашёл общий язык — а он раз, и сгинул. И так месяц за месяцем. Долго мало кто продерживается. Тяжело это….
— А конкурентов у вас нет?
— Ё-моё, да откуда? Кто сюда согласиться поехать?! Боятся люди...
Сынок с недовольным видом посмотрел на зажатый в кулаке гранёный стакан:
— Эх, — вздохнул он, — херню пьём… А вот попробовали бы мой, хоть каплю…
— Дык ёп, — взмахнул рукой Антон, сшибив пустую бутылку со стола, — капай!
— А шо тут наливать? Наливалка сломалась.
— Починим!
— А вот хрен. Гнал, было дело. По собственному рецепту, очистку артефактом «Капля» проводил. С Сидоровичем решили такую услугу замутить. Но! Промашку сделали… У меня ить душа-то, — Сынок ударил себя кулаком у грудь, — добрая и нежная, шо твой цветок… В кредит наливал…
— Глупо и недальновидно, — покачал головой Артём.
— Мы люди тёмные.
— И чо?
— А то. В итоге сам чуть не ужрался всумерть с Сидором на брудершафт, и лагерь сам неделю лежит. Как нас не сожрали — до сих пор никто понять не может. Видать, перегар такой над деревней стоял, что мутанты за версту обходили. Как раз к блокпосту и выходили. А тут ещё кто на большую землю пойдёт, или оттуда — у нас остановится. Ну, вояки смотрят — звёрье прёт, мзды никакой, забеспокоились даже. Прискакали, узрели нашу пастораль и, захлёбываясь слюной от зависти, откачали пацанов, а аппарату конфисковали.
— Да это, прям… Оборотни в погонах.
— Ну а фигли? Все мы люди, а человек человеку и далее… Ты наливай давай, знаю, есть еще в сумке-то… Я же чувствую — наши прапора не всю водяру у вас выцыганили. Небось, стаканами хвастали? Я ж эти стаканы лично в фотофиксаже травил. Сам, можно, сказать, в каком-то журнале рецепт вычитал…
— Кто прапора — Тоха и Серый?
— Вона как! А уже и забыл, что их так зовут. Они самые. Вояки бывшие. Тут и служили. После армейки в Зону сами приперлись. Нормальные мужики были и когда служили, и сейчас… Только пьют много. А я сразу и не понял о ком вы… Мы тут меж своими по прозвищам всё больше. Но посторонним их знать ни к чему.
— А сами не боитесь своё спалить?
— Как там тебя? Артём, штоль? Ну, сам подумай: хрена мне уже бояться? Ты наливай, наливай… Помянем мой «Запор» верный. Эти ж прапора его и угробили, суки… Дело-то как было…

*****
Артём пришёл в себе, постоял, огляделся, и, решив, что может ещё погулять, снова провалился в гремучий сон. Но какая-то сила таки вытащила его, упирающегося, извопреки обыкновению несладкой дрёмы, чтобы при пробуждении с ног до головы облить гаммой неприятных ощущений.
Для начала он открыл глаза. По зрачкам ударил слепящий свет, из которого постепенно проступали чьи-то движущиеся очертания. Очертания маячили и раздражали.
— Очухался? Добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно.
Артём закрыл глаза.
— Э, э, филателисты, не разбредаемся!
Артём вновь огляделся и идентифицировал своё местонахождение как заднее сиденье автомобиля, мчащегося по сельской местности. По соседству спал, выводя шаляпинские рулады, Тоха, за рулём же сидел сотрудник редакции, в чью задачу входило доставить и забрать.
— Ну вы, блин, даёте! Я смотрю, всю валюту, которую по моему совету взяли, сами и употребили? Хватило хоть? — широко улыбаясь, подмигнул он в зеркало заднего вида, — Жопой чуял — вам, блин, только возможность дай — опять наберётесь! Как в тот раз, Тём, помнишь?
— Хватит сношать меня по мозгасам… Что это за хрень?
Артём уставился на меховую шапку, красовавшуюся на Антоне. Пощупав голову, он сообразил, что на нём та самая.
— Да я сам охренел, когда вас увидел! Вы ещё одну с собой захватили, шефу, говорите, подарок.
— Шефу?
— Ну, как я понял. Видок у вас был — ого-го! Вы где так набраться успели? И шапки летом зачем?
— Вокзальная площадь, млин...
— Что?
Артём откинулся назад и процитировал:
— На вокзальной площади они увидели толпу литературных корреспондентов, которые после смычки совершали экскурсионную поездку по Средней Азии… На нем была бархатная шапка, отороченная шакальим хвостом, и халат, скроенный из ватного одеяла. Предсказания плюшевого пророка продолжали сбываться — и, наткнувшись на непонимающий взгляд водилы, продолжил, — Золотой теленок. Классика. Учись читать, а то так всю жизнь и будешь баранку крутить…

***
— Вызывали, Алексей Дмитриевич?
— Вызывал, — главред откинулся в кресле назад и скрестил руки на внушительном животе, до жути напомнив Артёму Сидоровича. А ведь действительно, внезапно понял он, сходство просто фантастическое.
— Братцы вы мои ребятушки, — ласковым голосом начал главред. — Это что за херня?
— Эээ, но…
— Как там ваш СидОрович говорил? “Ещё бы консервных банок насобирали”? Я вас, Сусаниных, за чем посылал? ЗА БОМБОЙ!!! А то, что вы притащили, даже на хлопушку не тянет. Бдыщь! Народ хочет, чтобы его напугали до усрачки. Опасности всякие, пейзажи заброшенные, монстры с тремя головами… А вы?! Сюжет века: пьянка в чэ-зэ-о! Откровения бомжа-инвалида-самоделкина?! В то время, пока ЛикиФрикс публикуют оперативные съёмки военных, ведущих бой с нечистью… Вы нас на смех поднять хотите?!
Главред схватил со стола мобильник и набрал номер:
— Алло, Егор… В общем, насчёт Чернобыля… Анонс еще не давали? Ну и хорошо. Обосрались тут ребятушки… Не, к субботе вряд ли. Я их сейчас к тебе пришлю, взглянешь на их порнографию… В архивчиках поройтесь, может, подберёте хоть какой видеоряд… Кстати о порно… Ставь на субботу Потрупчик с этим, как его, Селихёром и гандонами халявными… Ога, глядишь, за демократов сойдём… Ну бывай… Всё, ребята, валите, валите с глаз моих долой…
Несостоявшиеся пулиционеры пошли на выход, остановились в дверях, переглянулись.
— Что ещё?!
— А мы тебе, мудаку, ещё и шапку из чернобыльского пса привезли…
— Шапку… Это хорошо! Ну, глядишь, если с Егоркой управитесь, то и ваше пойдёт. Хрена стали? Бегом давайте!