Завалинка

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Завалинка » XXL » Сны Янтарного озера Автор — Ли Гадость


Сны Янтарного озера Автор — Ли Гадость

Сообщений 1 страница 14 из 14

1

https://proza.ru/avtor/gadost

Сны Янтарного озера Гл1

Глава 1

— Ты это, наливай, — Василич многозначительно постучал растресканным ногтём по стакану, — Мне утром в дорогу.
Сергей вытянул из тумбочки бутылку, плеснул по стаканам.
— Ну, чтоб живым вернулся, турист.
— Эх, это уж как фишка ляжет,— грохнул кулаком по столу Василич.
— Да не греми так, Ленку разбудишь.
На кроватке у окна Ленка мастерски притворялась спящей. Какой сон, если в гости зашел Василич!? Старый отцовский приятель зарабатывал на жизнь ходками за периметр, и много чего интересного можно было узнать из взрослых разговоров.

От городка до Зоны всего-то километров шестьдесят и для большинства его жителей близость запретной территории служила верным источником доходов. Вот и Ленкин отец, токарь — фрезеровщик, кормил семью не с заводской зарплаты, а со сталкерских заказов на разнообразные хитрые приспособления.

— Завязывал бы ты, друг, с этим делом,— ножик легко рассек огуречную мякоть,— Вот Крапов ходил-ходил — и доходился. Жену его на днях встретил, такая баба красивая была, а овдовела, так смотреть страшно.
— Мда. Слыхал я про Крапова. Отличный сталкер… Помянем… Всех.
Так, под монотонный разговор, Ленка и не заметила, как уснула.

Хлопнула дверь. Ленка подскочила на кровати, глянула в окно на солнечное весеннее утро. В ванне шумела вода — отец смывал похмелье, брился. Ленка натянула приготовленную с вечера одежду, дошлёпала до коридора, быстро причесалась и забарабанила в дверь ванной комнаты:
— Па-ап! Па-ап! Пусти умыться!
Сергей вышел из ванной. Увидев отца, Ленка покатилась со смеху.
— Что смешного?
-Ой, ты так на зомби похож из дядьвасиличивых рассказов! Ха-ха-ха! А от них тоже тухлым спиртом воняет?
— Иди ты, Ленка!
— Куда?
-Умываться! И Быстро! В садик на завтрак опоздаешь!

Наскоро умывшись, девочка выскочила в коридор, натянула кеды и вышла на лестницу.
— Привет, Редиска! — по лестничной площадке прыгал на одной ноге Борька, поджидая маму с младшим братом.
— Сам ты огурец!— Ленка хотела уже обидеться, но передумала.
С кем тогда играть, если обижаться на всякие глупости? Тем более Редиской её называли постоянно из-за белобрысого хвостика, дурацкого свойства краснеть от любого пустяка и зловредного, как говорила садиковская повариха, характера.
Одновременно на лестницу вышли Ленкин отец и Борькина мама с трехлетним Никиткой на руках.
— Марин, захватишь Ленку? Что-то мне ходить сегодня тяжело.
— Да вижу, вижу. Опять всю ночь с кем-то квасил. Вот вернется Ирина из командировки, всё ей расскажу. Пойдемте, детишки.

На завтрак как всегда была каша.
— Кто со мной в аномалию сыграет? — Редиска, как дирижерской палочкой , взмахнула ложкой.
Борька кивнул, присмотрелся к каше. Кусок сливочного масла в центре тарелки почти растаял, превратившись в небольшой золотистый пруд. Победителем в игре считался тот, кто съест всю кашу, не разрушив масляную аномалию.
— Я с вами, — Дениска придвинул тарелку поближе, — Раз! Два! Начали!
— Макарова! Логинов! Носов! Опять вы в тарелках ковыряетесь? Вас вся группа ждет. А ну быстро всё съели и на прогулку!
— У, Химера! — Борис недобро глянул на воспитательницу и наскоро закончил игру, размазав масло по тарелке.
Следом Ленка и Денис покончили с завтраком.
— Ничья! — Денис встал из-за стола, — А насчет химеры — это ты, Борька, здорово сказал.

Детская площадка как всегда встретила детей ржавой горкой, несмазанной каруселькой и песочницей со старым замусоренным песком. Всё это радостное разнообразие утопало в прошлогодних серых листьях старой огромной ивы, торчавшей из вырубленного в асфальте квадрата земли чётко в центре двора.
— А я вчера четырнадцать гаек в автобусе наоткручивал, — Денис пошарил по карманам, -Вот как эта!
— Врёшь ты всё! — Ленка почесала нос, — Нет в автобусах гаек, одни болтики.
Борька заулыбался во весь рот:
— Это потому что Денис их все открутил!
-Ой! — С хрустом от ивы отломилась ветка...

...Редиска отскочила в сторону и, потеряв равновесие, шлёпнулась на землю.
— Что, ноги не держат? — Борис повернулся, скинул ветку в сторону, помог Ленке подняться.
Редиска поправила съехавший от падения рюкзак, сняла с пояса флягу.
— Ой, Редисочка устала, давайте привал устроим, — состроив плаксивую рожу, Денис сел на землю и начал выковыривать перочинным ножиком гравий, забивший рефлёную подошву берца.
— Еще раз Редисочкой назовёшь — я тебе жгучего пуха в штаны напихаю!
Борька осмотрелся, присел на траву, почесал щеку, за пару дней поросшую колючей щетиной:
— Хорош ругаться, и так тошно. Сколько еще идти?
— Сейчас гляну, — Ленка легким щелчком разбудила ПДА, изучила карту,— Еще километр с небольшим.
— Даже не верится, что почти добрались. Тыщу историй слышал, как пропадают отмычки, а ведущие возвращаются с добычей, но чтобы наоборот, как мы — не знаю такого, — Денис убрал нож, вытащил пачку сигарет из кармана, — Чертов Турист! Мог бы хоть автомат скинуть, прежде чем в студень рожей свалиться.
— Нехорошо так о покойниках! Думай, что говоришь, —  Ленку всё еще трясло при воспоминании о страшной смерти ведущего.
Они уже больше года ходили за Периметр, конечно — отмычками, и пока что везло — возвращались живыми.
Тренькнул ПДА.
— Заказчик! — Ленка посмотрела на ребят. — Ждет результатов.
Денис затоптал окурок:
— Ну и хватит тогда привалов, быстрей дойдем — быстрей вернемся.

Сны Янтарного озера Гл.1

Выстроились цепочкой: Ленка в середине, Борис замыкающий, Денис впереди.
Денис шёл аккуратно, пробрасывая гайками каждый шаг. Ленка ступала след в след, внимательно просматривая окрестности на предмет местной злобной живности. Борис поминутно оглядывался, прикрывая спины друзей.
Чахлый лес хорошо просматривался во все стороны. Сквозь тщедушные стволики молодой поросли проступили контуры давным-давно брошенной деревни. Денис остановился, достал бинокль.
— Нет. Через село не полезем, стрёмно. Мало ли кто там старые погреба облюбовал. Что думаешь, Борька?
— Поддерживаю. Ленка, что там карта по этому поводу предлагает?
— Справа не пройдем, фон высокий и аномалий как навоза на скотном дворе. Левее можно, всё такой же лес. Правда крюк получается приличный.
— Ничего. Прорвемся. Борис, меняемся.

Тишина давила, прижимала к земле.
— Какой-то странный лес: ни аномалий, ни зверья.
— Я тоже заметила, — прошептала Ленка, — ни ветерка, ни шороха.
— Давайте ускоримся, мне все время кто-то в спину смотрит, — Денис то и дело резко оглядывался, всматриваясь в лесную дымку.
Преодолев быстрым маршем оставшееся расстояние, отряд остановился. Огромная карусель сломала, согнула мелкие деревца вокруг.
— Вижу его!
Артефакт, серебристой дужкой мелькнул в аномалии и скрылся. Ленка, зачерпнув из кармана гаек, осторожно шагнула в обход. Первая брошенная гайка со свистом подскочила вверх и как бумеранг вернулась к Редиске, звякнув  о флягу. Ленка сдвинулась чуть в сторону. Снова бросок, снова гайка повторила свой маневр.
— Это как? — Борька кинул небольшой камушек, тот вернулся, — Как об стенку горох!
— Всё чудесатей и чудесатей, — Денис потихоньку двинулся вдоль невидимой стены.
Наконец очередная гайка пролетела по прямой и булькнула в дождевую лужу, из которой выглядывал фрагмент артефакта.
— Борис! Работаем! — ребята встали по бокам от Ленки с автоматами на изготовку.
Редиска подняла с земли длинную корявую палку, встала на колени, глянула на счетчик, тот слегка пощелкивал.
— Ну, ловись рыбка большая — пребольшая, — Ленка подцепила палкой артефакт, осторожно вытянула его из лужи и опустила в заранее открытый контейнер.
— Замри!
Редиска проследила за Борькиным взглядом. Из редколесья к ним быстро приближался крупный расплывчатый силуэт.
— Атас! Химера!

— Макарова! Логинов! Носов! Опять вас все должны ждать? Прогулка закончена!
Понурив головы, ребята поплелись в общий детский строй.
— Макарова! Ты что там прячешь?
— А у неё там контейнер с артефактом. Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! — гаденько заверещали девчонки из группы.
— Ну-ка дай сюда. Вечно наберёте всякого мусора, а потом у всех глисты, — воспитательница уверенно разжала Редискин кулак.
Из мятого спичечного коробка на асфальт, звякнув, выпала ржавая канцелярская скрепка.

0

2

Сны Янтарного озера    Гл. 2

Ли Гадость

начало http://www.proza.ru/2014/07/03/2064

Глава 2

   Дениска открыл коробку и приуныл. Черный пластилин кончился, остались только девчачьи цвета: розовый, зелененький, оранжевый…
— Редиска, — он перегнулся через стол, — у тебя черный есть?
— Неа. Коричневый есть. Немножко.
— Поделись, а?

   Ленка отковыряла от коричневого бруска небольшой кусок и кинула на дощечку Дениса:
— Больше не дам, самой надо.
— Спасибо!

   Мальчишка взял пластиковый ножик и, от усердия высунув изо рта кончик языка, принялся нарезать пластилин на полоски
и катать из низ одинаковые «колбаски».

— Логинов!
Денис вздрогнул — Химера появилась за спиной как всегда бесшумно и внезапно.
— Я что сказала делать? Из желтого пластилина катаем шарик! А ты что лепишь? Это что за какашки?

   Дениска не ответил, сдвинул на край доски свои поделки и взялся за желтый цвет. Под строгим взглядом воспитательницы
отрезал кус и начал катать шарик.
— Молодец, Денис, — благосклонно улыбнулась Ирина Васильевна. — В следующий раз слушай внимательней.

   Химера, плавно ступая между столиками, монотонно  продолжила инструктаж:
— А теперь берем синий пластилин и из двух маленьких шариков делаем колобку глазки…

   Денис немедленно откатил колобка на край доски и снова взялся за коричневый цвет.
— Эй, а что ты лепишь-то? — прошептала Редиска.
— Пули.

******************************************************************************
— Кирза, вставай! Утро!
   Кирза подскочил, разлепил глаза. На соседней койке сидел уже одетый и собранный Баш:
— Ну, живей, живей. Время! В столовку еще надо зайти перед выходом.
— Ох, ну и хрень же приснилась, — Кирза потряс головой, потянулся.
— Что, толпа знойных красоток, а ты не в форме? — ухмыльнулся напарник.

— Не, Баш. Это ты ужастик рассказываешь. А мне приснилась именно херня. — Кирза стянул со стула загодя
уложенную в порядке одевания экипировку.
— Детский сад. И я из пластилина леплю пули.
— О, так не дай Бог, сон в руку.
— В смысле?
— Да, научники как всегда зажмотятся на боезапас. И придется нам с тобой пульки из говна лепить.
— Ну тебя, Баш. Не каркай. — Кирза не стал завязывать на берцах шнурки, просто захлестнул вокруг ног.
— Научникам результат нужен, так что получим от них все в полном объеме. Я готов.

   Столовой именовалось небольшое помещение в полуподвале. На потолке ряд светильников с временами потрескивающими трубками ламп.
Гладкие стены, серые или зеленые — не поймешь при таком свете. Окошко, через которое выдаются подносы с едой.

   Потертые временем стулья. Четыре небольших стола по углам. За одним из них человек. Поднос с опустевшей посудой сдвинут на край.
Человек что-то пишет в тетради.

— Немтырь! — окликнул Баш, но тот не отреагировал. — А, ну да.

   Баш подошел, тронул сидящего за плечо. Человек поднял голову, улыбнулся, закивал приветственно, на чистой странице написал крупно:
«Привет! Что так долго?»

   Баш указал на напарника, потом приложил к щеке сложенные ладони, изображая спящего.
   Немтырь снова написал:
«Я по губам хорошо читаю. Просто говори, я пойму».

    «И как с глухим можно в ходку отправляться? По губам он читает! Ха! А  как он рот-то мой увидит сквозь,
к примеру, противогаз или шлем?» — подумал Баш, а вслух сказал:
— А, ну ща, завтрак возьмем, тогда и побазарим, — и быстро ретировался к окну раздачи.

— Баш, и мою порцию захвати! — окликнул Кирза, сел за стол, кивнул Немтырю: — Ну, как сам?
«Как универсам))», — отписал в тетради собеседник. «Не страшно со мной идти?»

— В Зоне всегда страшно. Не важно —  один или с вооруженным отрядом, идешь или лежишь. Верно?
Немтырь с улыбкой кивнул. Написал:
«Ешьте быстрее. Еще на склад за снарягой. А через час надо выйти».

   — Кушать подано! — Баш вернулся к столу, поставил поднос с двумя тарелками и кружками с чаем.
— Опять перловка с тушенкой. Слышь, Кирза, когда же мы нормальной еды пожрем, а? Картошки хочу жареной. Прям мечта несбыточная.

   — Это ты так говоришь, потому что в армии не был. Заметь, здесь тушенка в каше есть. А я когда служил, нам перловку только с солью подавали.
Немтырь, а ты в армии был?
«Нет. Глухие солдаты Родине нужны только во время войны».

   — Во время войны ВСЕ солдаты, — прочитав запись в тетради, ответил Баш. — Это дед мой так говорил, когда молодость вспоминал.
Он знаешь какой! Суровый дедок. Как отвесит затрещину — целый день в голове звенит. Кстати, Немтырь. Только без обид.
Как же ты по Зоне ходишь, если глухой? Ну, мало ли, зверь какой голос подаст или затвор рядом щелкнет, а ты не слышишь.
Это же гарантировано смерть.

   Немтырь достал из нагрудного кармана небольшое устройство — прямоугольник чуть меньше спичечного коробка
— нажал что-то на боковине. Поверхность коробка ожила. Оказалось, что это экран или дисплей.

   «Скажи что-нибудь», — написал Немтырь.
— А что сказать? — проронил Баш, и синхронно на экране поскакала вверх-вниз ломаная линия.

   — До чего дошел прогресс! — заметил Кирза. Ломаная линия заплясала одновременно с его голосом.

   Тем временем Немтырь извлек из кармана эластичную ленту, обернул вокруг левого запястья и прикрепил к ней свое приспособление.
«Я не слышу звук, а вижу его», — в ход снова пошли бумага и карандаш.

   — Хитро, — восхитился Баш.
«Вы лучше еще раз документы прочтите. Чтоб вопросы на ходку не оставлять», — Немтырь вынул из-под тетради сложенные вдвое
листы бумаги и положил перед сталкерами.

  — О, я это уже раз десять читал. Нет у меня вопросов. К тому же на бумаге — одно. А по факту — все может оказаться совсем не так.
Лучше за добавкой схожу. Шиш его знает, когда еще пожрешь в спокойной обстановке. — Баш поднялся и снова пошел к окну раздачи.

   Кирза тоже читал распечатку, но все же вновь развернул лист. Задание не из простых. Да у научников простых и не бывает.

   Первый лист с научными выкладками Кирза отложил в сторону. В физике он вообще ничего не понимал.
Упавшее на голову Ньютону яблоко изменило жизнь Ньютона. Но Кирзе только добавило двоек и троек в школьный дневник,
поэтому вникать во всякие там расчеты и теории он даже не пытался. Второй лист — карта местности. Вот это понятно, это важно.

   Объект (код такой-то). Завод. Здание построено в 1985 году. Оборудование так и не было завезено в связи с аварией 26 апреля 1986 года
и объявлением карантинной зоны. На  данный момент
1) здание администрации разрушено полностью. В наличии фрагменты фундамента.
2) Склад. Сохранились фундаментно-опорные элементы конструкции, несущие стены — частично. Кровля отсутствует.
3) Гаражный комплекс. Полностью разрушен.
4) Здание Цех. Частичное обрушение внутренних перекрытий. Кровля в наличии (состояние ветхое).

   «Ветхое… Значит, в любой момент жди кирпича по башке!» — отметил про себя Кирза.
Именно в этот «цех» и нужно попасть, а для этого миновать «опорные элементы конструкции» склада.
Наверняка там немеряно всяких сумрачных тварей. Любит местная животина пользоваться невостребованным человеческим гостеприимством.

   Уверенности в том, что ему с Башем удастся провести Немтыря к цеху, с каждой строкой в документе становилось все меньше.

   Кирза, чтобы совсем уж не потерять надежды на успех мероприятия, сложил распечатанные листы и принялся быстренько дохлебывать чай.
Еще же на склад за снарягой, а понадобится её не мало.

0

3

Сны Янтарного озера Гл.3

Среди множества прямоугольников на мониторе Владимир Алексеевич быстро отыскал тот, на который транслировала происходящее камера
над выходом из научного городка.
   Вот трое отходят от двери, сначала идут вместе, но через десяток шагов плавно перестраиваются цепочкой. Сначала расстояние между ними три шага.
Сейчас пять.На подходе к остову ограждения будет десять. Десять шагов — традиционная дистанция на маршруте у всех сталкеров.
Минута — и уходящих уже не видно.
  Не из-за тумана. Просто ходоки покинули зону обзора камеры.

— Ну, с Богом, — выдохнул Владимир Алексеевич, будто сталкеры могут услышать его напутствие.
— Ушли? — догадался сотрудник.
— Да, Мишенька, ушли.

   Владимир Алексеевич отвернулся от монитора и подошел к столу. Машинально переложил пару папок с места на место:

— Вот представь, волнуюсь как школьник. Всегда спокойно отправлял сталкеров на задания, а сегодня волнуюсь.
— Это вы напрасно, профессор. Расчеты перепроверены несколько раз. Снаряжение у сталкеров отличное.
Единственная причина для волнения — они могут не дойти до цеха. Так отправим других.

   Владимир Алексеевич открыл маленький шкафчик, зажатый между столом и стеллажом с системными блоками, извлек бутылку.
На дне качнулось позолотой грамм сто. Нет, пусть подождет. Вот вернутся ходоки, тогда… Профессор убрал бутылку обратно в шкаф, сел на стул.

— Увы, Михаил, других не отправим. Если Гриша не справится, то и никто больше не справится.
— Гриша?
— Сталкер Немтырь. Отвратительное прозвище. Не могу я так Григория называть. Мы давно знакомы.
— Расскажите? — младший сотрудник отвернулся от компьютера.
— Тебе лишь бы не работать. Ай-ай-ай, Михаил! У нас же столько дел!
— Да ладно вам, Владимир Алексеевич. Небольшой перерыв можно позволить. Давайте я кофейку нам заварю.
Побеседуем. Да и вы успокоитесь немного. Тогда и поработаем.

   Не дожидаясь ответа профессора, Михаил пружинисто поднялся и направился в угол лаборатории включать чайник.

— Пожалуй, ты прав. Тогда слушай. Кстати, в столе у меня в верхнем ящике есть конфетки. Захвати к кофейку.
Подсластим, так сказать, повествование.
— Хорошо, Владимир Алексеевич. А вы рассказывайте.
— Так вот. С чего бы начать?
— Со знакомства, конечно!

— О, тут все банально. Мы познакомились в институте. Гриша на тот момент заканчивал аспирантуру.
Талантливый, подающий большие надежды молодой человек. Его работы в области акустики впечатляли…
Ты только представь, Мишенька, в акустике! При том, что Григорий — от рождения глухой!

— Ну, допустим, это я могу понять. Человек, не имея от природы возможности услышать звук собственными ушами,
пытается «услышать» его с помощью расчетов. Но как же он тогда ходит в Зону? Слуховой аппарат?
— Михаил поставил на стол кружки с кофе.

— А вот тут начинается самое интересное, мой друг. Как раз на момент нашего знакомства формировалась группа ученых
для исследования парадоксов и аномалий Зоны. Желающих — море. Ну, ты сам понимаешь. Здесь же куда ни глянь
— или Нобелевка светит или гранты. Деньги, слава и так далее. Акустика — междисциплинарная наука.
Поэтому ученые, работающие в этой области — универсалы. Без лишних раздумий я настоял на том, чтобы Григория включили в группу.
Естественно он согласился и прибыл сюда вместе со мной.

— Ого, так он ученый? Никогда бы не подумал.
— Был ученым. Может, где-то в глубине души он им и остался, я надеюсь, — профессор вздохнул, сделал глоток кофе.
— В общем, оказавшись здесь, Григорий проработал в лаборатории от силы месяц. И ушел.
— То есть, как ушел?

— На тот момент у нас еще не было налаженных отношений со сталкерами. Мы сами предпринимали короткие вылазки
за пределы научного городка. Смешно сказать — метров на двести-триста. Во-первых — страшно. Во-вторых — жутко.
В третьих — боязно. В четвертых —  Нобелевка посмертно никому не нужна. После второй вылазки Григорий явился ко мне.
Как обычно: восторженный блеск глаз, улыбка… В руке тетрадь и карандаш. Как сейчас помню.
   Сел вот за этот стол и написал: «Оказывается я не абсолютно глух. Слышу Зону» Я скептически отнесся к этой фразе.
Ну, мало ли, воображение, адреналин, стресс... Зона давит на психику… В общем, спустя неделю, Григорий получил на складе
все необходимое для очередной вылазки. Не вернулся.

— И что, его не искали?
— Искали. Наняли поисковый отряд. В полукилометре от городка нашли аккуратно сложенное научное оборудование,
а дальше никто искать и не стал. Потом, после номинальных поминок, кто-то из вновь прибывших сотрудников нашел
в бывшем рабочем столе Гриши записку. Дословно не помню, но смысл приблизительно такой:" Я слышу её голос.
Как оказывается удивительно — слышать! Уверен, это не феномен и не галлюцинации. Как ученый я обязан разобраться
в природе этих звуков. Как человек — я просто не хочу ни секунды больше оставаться в тишине".

   Владимир Алексеевич замолчал, развернул фантик конфеты.

— Интересная история. Выходит, он действительно что-то слышит, если до сих пор жив?
— Думаю — да. После ухода Григория я немного почитал на эту тему. Думаю, он действительно слышит Зону. Скорее всего,
дело в эффекте Фрея. Знаешь о таком?
Михаил отрицательно качнул головой.

— Если кратко. При воздействии импульсного или модулированного микроволнового излучения на участки вокруг улитки уха
происходит его поглощение тканями внутреннего уха, сопровождающееся их термическим расширением.
В ходе этого процесса возникают ударные волны, воспринимаемые человеком как звук, который больше никому не слышен.
То есть барабанная перепонка, с помощью которой мы с тобой слышим, в данном случае не работает.

— Надо же. Я и не знал о таком.
— Так я и сам этого бы не узнал, если бы не история с Григорием. Представь, на основе этого эффекта американцы не так давно
разработали систему под названием MEDUSA, которая позволяет генерировать в голове человека громкий крик.
Эдакое средство сдерживания эксцессов толпы.

— Очень уж похоже на результат излучения местного радара.
— Верно мыслишь, Михаил. Подозреваю, что звуковая аномалия на Заводе имеет аналогичную природу.
Только в отличие от радара, источник звуков в цехе не рукотворный. Именно это и должен выяснить Немтырь.

— А вы не боитесь, что там он окончательно оглохнет? Уж если обычные люди слышат там черт-те-что,
то Григорий со своим сверхслухом…

   Профессор резко отодвинул в сторону опустевшую чашку:
— Все. Хватит болтовни, друг мой. Давай-ка работать.

продолжение http://www.proza.ru/2016/10/27/644

Отредактировано Абракадабр (2022-09-03 09:05:53)

0

4

Сны Янтарного озера Гл.4

Ли Гадость

   «Я постоянно веду сам с собой какой-то мысленный то ли диалог, то ли монолог. Читал, что это такая особенность человеческого мышления,
и бесконечный разговор звучит в голове каждого. Иногда надоедает, иногда мешает. Сейчас, к примеру, лучше бы мне не трепаться с самим собой,
а сосредоточиться на маршруте. Так нет же, как назло лезет в голову всякая ерунда. Еще и профессор этот!

  Знал бы я, что эта сволочь все еще в научном городке, ни за какие бабки не стал бы браться за заказ. Гришенька то, Григорий Викторович сё.
Да как же вы изменились! Что ж вы нас тогда покинули…  А ведь сам сделал все, чтобы выставить меня психом, слетевшим с катушек мальчиком, идиотом.
Если бы я тогда не ушел, то под белы ручки отправили меня из городка прямиком в психушку. И шито-крыто. Псевдоученый хренов!

   Ничего сам не узнал, не открыл. Бесстыжий вор чужих идей и достижений. Ненавижу. Из-за него, гада, не спал всю ночь.
Это перед ходкой, когда обязательно нужно выспаться! Так вот, уважаемый Владимир Алексеевич. Хрена с два вы узнаете результаты этого похода.
Или нет, будут результаты, но такие, что боком вам выйдут. Как же прав был дядя Александр. В человеческом мире есть только один закон:
не верь, не бойся, не проси. Запомни, Гриша, накрепко, тогда все у тебя по жизни будет в шоколаде.

   Тебе бы, дядь, понравилось здесь. Не в городке сволочных ученых, а в сталкерской вольнице или какой-нибудь местной банде.
Да, пожалуй, в банде. Ты бы быстро свою шайку сколотил. Я бы тебе тогда заказ сделал, не поскупился, чтоб ты это гнездовище
научников разорил к чертям. А профессора я сам своими бы руками…  Мысленно, конечно. Так-то кишка тонка, что же самому себе врать».

   Какой-то сухой дребезг раздался в голове, перекрыв внутренний монолог. Немтырь, посмотрел внимательно вокруг, отыскивая источник.
«Справа? Да, оттуда», — он взял левее, еще и еще. С каждым шагом странный звук становился тише и пропал вовсе.

   «Ну, это ненадолго. До следующей аномалии. Хорошо, что я их слышу. Все аномалии — большие болтушки. Ни одна не молчит.
Каждая щебечет о своем, у каждой свой тембр. Не могу привыкнуть к названиям, которые присваивают аномалиям сталкеры.
Такие нелепые прозвища дают, что запомнить их мне просто невозможно, ну и объяснить, что за напасть на маршруте тоже проблематично.

   Вот крикнул бы я сейчас Башу: «Берегись! Справа «трещотка»! А он и не поймет, потому что в его лексиконе у аномалии иное имя.

   Другое дело — мутанты. Тут разногласий нет. Потому что я их не слышу, впрочем как и людей, оцениваю по внешним признакам.
Похожа тварь на собаку — значит —  псевдособака, на кабана — псевдокабан, и так далее. Не люблю я всех этих тварей из-за неопределенности.
Что да как от них ожидать — неизвестно. Людей, может, по такой же причине недолюбливаю? Как думаешь, дядь Александр?»

   Показавшийся поначалу легким рюкзак все ощутимей давил на плечи. Да и ноги подустали. Выбрав место посуше, Немтырь остановился,
обернулся к идущим следом сталкерам, дал отмашку: привал.

   Первым делом Кирза извлек из бокового кармана рюкзака портативный газоанализатор. Включил, дождался результата. Стянул с лица маску:

— Чисто. Почти.
— Вот за что люблю научников, так за такие штуки, — Баш тоже сдвинул вниз маску и указал на газоанализатор.
— А так сидели бы в намординиках. Слышь, Нем, ты чего смурной?

   Тот вынул из нагрудного кармана блокнот с подвязанным карандашом:
«Ночь не спал».
— Ну и дурак, — Баш вскрыл упаковку галет, раздал всем по одной.

   Немтырь кивнул согласно, ухмыльнулся. В самом деле — дурак. От недостатка сна замедляется реакция, голова туго соображает — это все знают.

   Молча дожевали галеты, по глотку хлебнули каждый из своей фляги. Двинули дальше, в том же порядке.
   Немтырь еще в городке настоял на том, что пойдет ведущим. Баш поначалу возмутился, не правильно, мол, нужно меняться.
Но Кирза пояснил, что лучше Нема никто через аномалии не проведет, и позже, когда разошлись по койкам, кое-что рассказал Башу:

— Я с Немтырем уже встречался, до контракта с научниками, на вольнице. Ну и так, помимо, о сталкере этом слышал.
— А в ходке с ним был?
— Не довелось. Он одиночкой как правило. Сам понимаешь, глухого в напарники брать желающих не особо найдется.
Да и Нем ни к кому не набивается, себе на уме. Уйдет и пропадет на месяц. А вернется всегда с хабаром, да таким,
что барыга сам не свой от жадности: арты ценные охота заполучить, а платить за них голимую копейку не выйдет — уйдет хабар мимо.
Кто из сталкеров поумней, знали, что если Нем в бункер пошел, то после него лучше туда не соваться, себе дороже: барыга звереет буквально.

— Мне ваши эти заморочки с барыгой до лампады. Отработал контракт, бабло получил и в отпуск на солнечные пляжи.
— Так и я на контракте по той же причине. Накормить — накормят, снарягу выдадут, денежка стабильно на счет капает,
да и Натке всегда весточку можно отправить и от нее новости узнать. Шесть месяцев отработал — и домой, отдохнул — опять сюда. Скучно дома.

— Прикинь, и мне скучно становится. Лежу на пляжу, красота! И вдруг ловлю себя на мысли, что рукой возле по песку шарю, автомат ищу.
И такие все счастливые кругом, что блевать охота.
— Ну да. Похоже. А когда в жопу какую-нибудь на маршруте попадаешь, думаешь: и что дома-то не сиделось?
— Это точно, — хмыкнул Баш. — Ладно, это лирика все. Давай-ка лучше спасть. А как там с Немтырем на маршруте сложится  — по ходу будем разбираться.

   Баш шел замыкающим. С одной стороны хорошо — дорожка уже проторена. С другой — тяжко то и дело в оглядку.

   Вспомнилось вдруг. «Под одной подмышкой два арбуза не утащишь», — всякий раз высказывал дед, если Баш хватался сразу за несколько дел:
школьная домашка, тут же в телик одним глазом, и брата младшего пнуть, когда он мимо стола пробегает… — прилетала затрещина с напутствием.
Вот и движение замыкающим — два арбуза под одной подмышкой. И уж если прилетит от Зоны «затрещина», то дедово рукоприкладство вспомнится  лаской. 
«Нет уж, подзатыльниками я сыт по горло!» — встряхнулся сталкер, прогоняя лишние мысли. Немтырь двигался быстро, уверенно, без проволочек,
и Баш прибавил, наверстывая потерянные в задумчивости шаги.

продолжение http://www.proza.ru/2016/11/01/554

Отредактировано Абракадабр (2022-09-03 09:14:36)

0

5

Сны Янтарного озера Гл.5,6

Глава 5

   Владимир Алексеевич вдруг прижал к вискам пальцы.

— Что-то голова разболелась. Мишенька, это все от кофе. Слишком крепкий, — встал и направился к двери:
— Пойду выпью что-нибудь от давления и немного полежу.
— Конечно, Владимир Алексеевич, — откликнулся сотрудник, не отрываясь от монитора компьютера.

   Едва профессор вышел из лаборатории, как вздох облегчения невольно вырвался из груди.
Эти полчаса пустой болтовни и потягивания кофе дались большим усилием воли. Но срываться из лаборатории
раньше было бы глупо. Теперь, даже если сталкеры повернут обратно, Владимир Алексеевич вполне успеет
спокойно сделать задуманное. «Стратег однако!» — про себя хмыкнул профессор и неторопливо направился к лестнице.

   Вместо того, чтобы повернуть на первом этаже влево, к жилому отсеку научных сотрудников, он направился вправо,
к подземному переходу, ведущему к «гостинице». Так именовали сталкеры барак, в котором обитали между ходок.

Ничего общего с гостиницей, никаких там горничных, администраторов. Просто коридор и двери в «номера»
— двухместные комнаты, в которых кроме кроватей и тумбочек ничего нет. Все удобства (душ, туалет) в конце коридора, общие.

   Сейчас гостиница пустовала — все контрактники на маршрутах. Не таясь, Владимир Алексеевич подошел к номеру,
где ночевал Немтырь. Дверь не заперта. Юркнув в помещение, профессор приступил к обыску. Перетряхнул постель,
осмотрел тумбочку. Опустился на колени и заглянул под кровать. За дальней ножкой койки застряла упавшая с постели тетрадь.

   «А ты так и остался рассеянным дурачком, Гриша!» — Владимир Алесеевич еле удержался от довольного вскрика,
вытащил тетрадь, спрятал под халатом. Теперь можно и «полежать с больной головой» в своей комнате.

   В тот раз лист из потерянной тетради замечательно выступил в роли предсмертной записки. Может и в этот раз
что-то полезное удастся выудить из писанины Немтыря. Что-то личное, годное для шантажа. Или наблюдения из ходок,
идеи, анализ событий и явлений — опять же неплохо. Профессор заметил, что идет очень быстро. Одернул себя и до самой
своей комнаты сосредоточился на медленной походке и усталом выражении лица. Довольная улыбка так и норовила
растянуть уголки рта.

   «Или ты, Владимир Алексеевич сразу же обыскал место моей ночевки, или тетрадь нашел кто-то другой. Но, зная твою
подлую натуру, уверен, что ты нашел тетрадь первым», — значилось на первой странице. «Значит, это не личные записи,
а обдуманное послание. Что ж, если Григорий решил спустя несколько лет разоблачить меня, то грош цена этим запискам.
Тетрадь сожгу, а доказательств у сталкера нет. И на слово ему никто не поверит!» — профессор перевернул страницу и продолжил чтение.

   «Ты думал, что я такой дурак  дважды одинаково потерять тетрадь? И ты опять воспользуешься моей слабостью — разговаривать
с бумагой из-за отсутствия возможности нормально общаться с другими людьми. Нет уж.

   Сначала я хотел расписать построчно все твои подлые поступки и передать кому-нибудь из сотрудников городка, но передумал.
К чему ворошить прошлое? Я не собираюсь возвращаться к научной работе. Пусть на твоей совести все и останется, если она
вообще у тебя есть. Разобраться с тобой по-мужски один на один? Да ты не мужик. Не охота мараться.

   Как видишь, я не сгинул на просторах Зоны. Не помру и в этот раз. Хотя, ты уже занес меня в черный список. Удивлен?
Да, я в курсе. Тот самый черный список. Который ты и твои коллеги регулярно отдаете на исполнение наемникам.
Так называемая «поисковая группа». Отстрел сталкеров под завершение срока контракта или выполнения какого-то заказа.

   Удобно. Платить не надо и секретная информация остается навсегда секретной. Хитро. Сталкер отрабатывает один контракт,
ему предлагают бОльшую оплату и он соглашается на второй или третий… который прерывает пуля наемника. 
Эти двое, Баш и Кирза, уже в черном списке, я знаю.

   Мне стоило немалых трудов собрать доказательства. Весь хабар вложил. Конечно, я не таскаю этот материал с собой,
и не надейся. Документы на Большой земле.

   Поэтому запомни:
   Если тебе важны результаты нашего похода (а я все же намерен выполнить заказ), в случае гибели кого-то из нас
от пули из снайперки, ты ничего не узнаешь, и приборы (они стоят очень много!) назад, в городок, никто вернуть не сможет.

   Уж я постараюсь, будь уверен. А собранные мной документы оперативно попадут… Ну, догадайся сам куда.
   В твоих же интересах отредактировать черный список как можно быстрее. Вычеркнуть не только мою персону, но и
Баша с Кирзой. Не потому, что они мне дороги. Нет. Просто если есть шанс вывести кого-то из-под прицела, то я
обязательно воспользуюсь этим шансом.
   Бывай, сволочь».

   Владимир Алексеевич бросил тетрадь на стол, вскочил с кресла и несколько раз быстрым шагом пересек комнату,
на ходу массируя пальцами виски. Сейчас он не притворялся. У  профессора в самом деле разболелась голова.

Глава 6

— Это разве убежище? Ха-ла-бу-да!
   Борька пнул ногой доску, и та упала, развалив таким трудом построенное укрытие из коробок и еще невесть какого
хлама, найденного на задворках.

— Э, ну ты чо? Ваще что ли? — Редиска мигом покраснела от обиды и злости, повернулась к Денису: — А ты что стоишь
как пень? Где нам теперь выброс переждать?

— В подъезде, — спокойно ответил Денис.
— Не, не успеем Периметр пересечь, — Борька посмотрел на стремительно темнеющее небо.

   На детской площадке прятаться от дождя было абсолютно негде. Вот в саду есть беседки и над песочницей круглая
крыша «грибочек». А во дворе только качели и турник с лесенкой.

— Придумала! — Редиска ухватила пару картонок и побежала к столу с лавками, где сиживали временами за игрой в
домино дядьки. Прислонила картонки одним краем на лавки, другим к краям стола. Уже оттуда донесся её крик:
— Сюда! Места хватит!

   Борька и Денис мигом оказались рядом.
— Ты, кстати, в две аномалии влетела по пути. Так что всё, — веско заметил Борька.
— Что — всё?
— Из игры выбываешь.

   Под столом все же было тесно. К тому же засыпано шелухой от семечек, окурками.
   Редиска вытащила из мусора крышку от пивной бутылки:

— У меня артефакт есть, видишь? Он аномалии блокирует.
— Так ты его сейчас нашла. А когда к убежищу бежала, у тебя его не было. Так что всё.
— Вот и не всё. Сейчас переиграю.

   Лена вылезла из-под стола, сняла с лавок картонки и отошла на десяток шагов,
намереваясь вернутся не бегом, а уже по правилам, медленно и осторожно обходя аномалии.

   И тут жахнуло. Дождь упал стеной, словно кто-то вынул из тучи затычку.
   Мальчишки буквально покатились со смеху, глядя на покрасневшую от досады Редиску.
— Вот теперь действительно ВСЁ! — крикнула она и отшвырнула мокрый и бесполезный картон.

**************************************************************************************
   
   Баш ковырнул носком берца спящего напарника. Тот сел сразу, резко, вскинул автомат.
— Моя очередь, — шепнул Баш.

   Кирза согласно кивнул, уступил место: плащпалатку, накинутую на кучу хвороста — и встал в караул.
   Перед глазами все еще мелькали обрывки сна. Девчонка под дождем, запах намокших окурков и щербатые
доски над головой. Баш как обычно сказал бы: сон в руку, наверное, выброс скоро. Но Кирза был уверен,
что ничего провидческого в его снах нет. Просто скучает по Дениске, вот и городится всякое.

   Все же пора завязывать со сталкерством. Парень скоро в школу пойдет, за все свое детство видел отца
три раза по три месяца. Неправильно это.

   Вздохнул, повертел головой вправо-влево — дождь моросью шелестит, а в целом тишина, посмотрел на силуэты спящих.
   Им наверное тоже грезится дом, а когда дома — Зона. Вот что снится Немтырю? Глухие беззвучные сны?

   Трудно такое представить. По обоюдному согласию Баш и Кирза освободили Нема от ночного караула.
   Во-первых, сталкер шел ведущим весь день и шел хорошо. Во-вторых, ставить в караул глухого? Рисково.
Мало ли не сработает этот его приборчик, реагирующий на звук. В-третьих пусть отдохнет. Завтра Нем опять
пойдет впереди их маленького отряда. А Кирза от привала к привалу снова будет менятся с Башем местами,
чтобы ноша замыкающего давила на психику то одному, то другому в равных объемах.

   Снова осмотрелся, подтянул ремень автомата, переступил с ноги на ногу. Скучно. Хотя, это на службе было скучно.
   Задремлешь на посту — самое плохое, что может с тобой случится — гауптвахта. А здесь наряд вне очереди
на тот свет. Эх, сейчас бы кофейку горячего или чая…

   Немтырь уже не спал, просто лежал в полудреме с закрытыми глазами — трех часов вполне хватило, чтобы выспаться.

   «Все же надо было отдать тетрадь профессору в руки перед уходом, а не играть в эти шпионские игры.
Что, если он её не нашел? В любой момент жди пули. Не сейчас, а на возврате. Ну, ему же хуже в таком случае.
Дядя Александр даст ход документам.

   Извини, дядь. Не могу я к тебе обращаться Александр Анатольевич. Привычка. И отцом тоже не могу назвать,
потому что ты мне не отец. Ты только заменил его на время. Обращаться к тебе «кореш», как ты предлагал?
Нет. Это тоже не правильно. Я не сидел с тобой на одних нарах. Я вообще не сидел. У меня другая зона.
Зона тишины. Пожизненно.

   И еще эта. Она мало отличается от мест лишения свободы. Такая же колючка, кордоны… И вольница
сталкерская никакая не вольница, только иллюзия воли. Помнишь, как ты мне объяснял, что такое свобода?
Я-то хорошо запомнил твои слова. Свобода — это когда у человека есть выбор. И он состоит больше чем из
двух пунктов — умереть сейчас или чуть позже. Так вот, дядь Александр. Здесь вообще свобды нет и век её не видать».

   Не заметил как из дремы снова сполз в сон. Показалось — секунда, а Кирза уже дергает за плечо. Светает.

продолжение http://www.proza.ru/2016/11/07/675

0

6

Сны Янтарного озера Гл.7

К вечеру добрались до точки, обозначенной на карте «база 1». Будка стрелочника или железнодорожных дежурных.

   Маленькая, без чердака и подвала, сложена из серого кирпича. Пустой дверной проем и разбитое окно,
три глухих стены.

   К заводу планировалось подвести железнодорожный путь, но успели только прорубить просеку, которая сейчас
полностью заросла, и будку эту построили.

   Над входом Немтырь прикрепил датчик движения, так, чтобы видеть равномерное биение зеленого диода,
сел на пол напротив, Баш и Кирза по бокам. Перевели дух.

   Баш снова воспользовался газоанализатором, стянул маску, шепнул:
— Не чисто. Едим быстро, — и снова закрыл лицо.

   Кирза достал из рюкзака три саморазогревающиеся упаковки с ужином, надломил, раздал напарникам.
   Когда содержимое разогрелось, быстро поели и опять спрятали лица под масками.

   Немтырь указал на себя: первым в карауле. Баш поднял два пальца: заступаю вторым, — прислонился затылком
к стене и закрыл глаза. Кирза — три пальца, и последовал примеру Баша.

   Немтырь направил ствол в темноту выбитой двери, краем глаза отслеживая работу датчика движения.
   Прикинул, что легко дотянется до напарников, если датчик замигает красным, снял с запястья свой приборчик,
показывающий звук, положил на колено.

   Тот молчал, но сталкер отчетливо слышал дребезг и трескотню аномалий неподалеку от домика.
   Если полезет сюда кто-то, аномалии изменят тембр. Их голоса всегда меняются, когда рядом проходит кто-то живой.

   Именно это свойство до сих пор спасало Немтырю жизнь. Именно по этой причине он старался устроиться на ночевку
или   сделать привал вблизи аномалий, не доверяя особо электронным приборам.

   Сидел, слушал Зону, думал.

   Утром заросшей просекой они выйдут к «базе 2»: бывшему гаражному комплексу, — скинут часть снаряги
и отправятся к цеху для установки приборов. Через час снимут показания и в обратный путь.

   «Думай, сталкер. Думай. На кой профессору информация об этой аномалии? Почему именно тебя так
настойчиво выписывали для этой работы?

   Звуковая аномалия. Попавшие в цех слышат голоса, разговоры многолетней давности. Перебранку строителей,
шутки и смех бригады малярш, шум машин… Ничего опасного, казалось бы. Но тут начинаются странности.

   Источник звука не один. Голоса постоянно перемещаются, будто и в самом деле строительство завода идет
полным ходом.

   По этой причине мозг находящегося в аномалии человека начинает дорисовывать происходящее, дополнять
акустическую картинку визуальной. Вместо того, чтобы смотреть под ноги и проявлять все виды бдительности,
человек начинает разговаривать с вымышленными персонажами, включается полностью в иллюзию…

   Из восьми сталкеров, направленных сюда учеными в разное время вернулось двое. Вернулись только потому,
что не заходили в цех больше чем на минуту. Тогда понятно, почему именно мне предложили этот контракт.

   Я же никогда не слышал человеческой речи. Понятия не имею, чем мужской голос отличается от женского,
как звучат слова. Если и услышу что-то, то не пойму. Я же слышу аномалии, но не понимаю, о чем они там болтают…

   Кирза и Баш останутся снаружи. На всякий случай обвяжусь веревкой. Вытянут, если что?

   Так, а на кой профессору всё это? Аномалия — удобное прикрытие, чтобы избавится от меня? Ну, нет. Слишком затратно.
   Не такая уж я важная персона. Тогда зачем? Погоня за очередным открытием? Для этого не обязательно забираться
так далеко в Зону. Всяких загадок хватает и вблизи городка.

   Скорей всего Владимир Алексеевич гонится за двумя зайцами. Заяц первый — наука, это понятно. А заяц второй?

   Если причина аномалии какой-нибудь неизвестный артефакт, то деньги. Очень большие деньги. Это же психотронное оружие,
средство влияния на…  Да на кого угодно. Подкинул в кабинет какому-нибудь министру. Через полчаса смело можно отправлять
нового пациента в психушку и шито-крыто…  И дядя Александр тоже не поскупился бы, чтобы заполучить такую штуку…»

   Немтырь вдруг понял, что клюет носом. Включил подсветку на наручных часах. Полночь. Пора будить Баша.
   Обратно на запястье вернул свой приборчик, дотянулся до сталкера, толкнул. Баш сразу поднял голову, в темноте кое-как
махнулся местами с Немтырем, заступил на дежурство.

   Григорий повернул голову вправо-влево, прогоняя ломоту в затекшей шее, прислонился к стене, закрыл глаза.

   К чему ты опять вспомнился, дядя Александр? Мой единственный собеседник. «И не друг, и не враг, а так…», — всплыла в памяти
строчка из песни. Нет, из стихов. Я же только читаю песни. В шкафу у бабушки Марты была книга со стихами Высоцкого.
Самодельная книжка. Каждая страница отбита вручную на печатной машинке, крупно, буквы смазаны по краям… Переплет из картона.
Обложка — вырезанное из газеты фото автора… Ты помнишь бабушку Марту, дядь? Наверное не помнишь. Она уже не выходила
из своей комнаты, когда ты объявился в нашей коммуналке.

   …Отталкиваясь от двери нашей с мамой комнаты, я могу бежать по коридору прямо. Тогда попадаю на кухню.

   Могу повернуть вправо, тогда утыкаюсь в дверь комнаты бабушки Марты, одинокой, старенькой-старенькой и сказочной.

   Я люблю приходить в её комнату, всю в кружевных салфеточках и ковриках. Но не кружева меня волновали, а книжный шкаф
во всю стену, запах книг, контраст тусклых желтых страниц и ярких красок историй, на этих страницах изложенный.

   Я рано выучился читать.  Научиться читать текст куда легче, чем читать по губам. Ну и писать мне куда как проще, чем извлекать
из себя звуки.

   В спецсадике меня и таких как я, глухих и слабослышащих детей, этому учили. Я прижимаю к горлу ладонь и, раскрыв рот,
выдыхаю так, чтобы  кожа на шее мелко дрожала. Это и есть звук. Однажды я заметил, как на одном из таких уроков,
воспитательница страдающе морщит лицо.

  Наверное, звуки, которые выдавали наши неумелые голосовые связки,  ужасны; наверное, лучше нам вовсе ртов
не раскрывать, — подумал я и перестал учиться говорить с помощью звуков. Молчание — золото, молчи и за умного сойдешь
— не зря же так пишут в книгах. Языка жестов более чем достаточно, чтобы общаться с мамой, с воспитателями и учителями,
с такими же «ущербными» как я.

   Так вот, к чему это я? А! Напротив  бабушки Марты комната пустовала. «Жилец в отъезде», — жестами объяснила мама.
   «А когда он вернется?» — спросил я.

— Бабушка Марта, а когда сосед-то наш объявится? — прочел я по маминым губам. Мы сидели на кухне и пили чай.
Кроме кускового сахара к чаю ничего не было.

— Ой, милочка! Лучше б он и вовсе не явился, антихрист. Прям боюся.

   «…боюсь», — пояснила мама жестом, хотя я уже вполне привык распознавать странные окончания слов бабушки Марты,
просто не обращать внимания на некоторые движения её губ.

   Дальше мама с соседкой переключились на какие-то свои разговоры, мне они не интересны. А вот смотреть, как чай
ползет вверх по кубику сахара увлекательно. .. Ладно, это все лирика. А проза — явление долго отсутствующего жильца 
из соседней комнаты. 

   Начать с того, что прежде уютная кухня быстро провоняла сигаретным дымом, возле мусорного ведра  заступили
на дежурство порожние бутылки из-под водки и пива, и ели мы теперь в своей комнате.

   Прежде просторная коммуналка сжалась до стола, кровати и книжного шкафа бабушки Марты. Счастье, что к моменту
возвращения соседа я уже учился во втором классе школы- специнтерната и бывал дома только в выходные и каникулы.

   Маме и бабушке Марте бежать было некуда. Так вот. В зимние каникулы из-за особо ядреных в том году морозов 
я сидел дома. Бабуля Марта совсем слегла, и мама ухаживала за ней с утра до ночи. А с дядей Александром случился
страшный запой. По вине новогодних гуляний или по какой другой причине — не знаю. Он выходил в коридор и что-то там
кричал в адрес мамы.

  Слов я, конечно, разобрать не мог (к счастью), но в том, что из его рта вместе с пьяной слюной вылетают гадкие гнусные
слова — был уверен.

   От каждого выкрика соседа мама вздрагивала, сутулилась…  Он даже хотел ударить её, когда она проходила в кухню.

   Позже, вечером, я заметил красноту в маминых глазах. Плакала. Простить мамины слезы я не мог никому.
   Взяв со стола тетрадь и карандаш, вышел из комнаты. Дядя Александр, как обычно одетый в треники и майку, сидел
на кухне, пытаясь пробить взглядом дыру в стене. Я знал, что все годы отсутствия в нашей коммуналке сосед провел в тюрьме,
а сел он в нее еще до моего рождения. Кто я перед ним? Восьмилетний сопляк, дурачок-инвалид…  Ему ничего не стоит сломать
мне шею. Пусть. За маму я готов отдать жизнь. Может, я и родился только для того, чтобы защищать её, и другого смысла в моей
жизни нет? Нельзя бояться. Нельзя.

   Подошел. Сел за стол напротив. Дядя Александр никак не отреагировал. Тогда я наклонился вперед и махнул рукой
перед его лицом. Миг — и он крепко сжимает мое запястье:
— Чего машешь? — прочел я по губам и, конечно, ничего не ответил.
— А, ты ж немтырь!  — оттолкнул мою руку, отвернулся.

   Тогда я открыл тетрадь и написал крупными буквами: Ты ОБИЖАЕШЬ МОЮ МАМУ, ЗА ЭТО Я ТЕБЯ УБЬЮ.  И развернул надпись в
сторону дяди Александра.

— Убей, — дядя Александр взял с хлебной доски кухонный нож и положил передо мной.

   Я не смотрел на нож. Вперился взглядом в дядю Александра, потому что не ожидал такого поворота(впрочем, как и любого другого).
   Как же можно вот так просто согласиться: убей? Без страха и сомнений равнодушно положить  на кухонный стол свою жизнь?

— Ну? Сказал «убью» — так убей. Или ты за базар не отвечаешь?

   А меня словно парализовало.

— Трепло малолетнее. Пошел вон.

   Стало так обидно, что потемнело в глазах. А когда прояснилось, я понял, что дядя крепко держит
меня одной рукой за запястье, а другой  разгибает мои пальцы, сжимающие рукоять ножа.

   Наконец, он извлек нож и вернул его на хлебную доску. Кончик лезвия блеснул красным.

   Я перевел взгляд на дядю Александра. По плечу соседа тонко сползала кровавая дорожка. Снова темнота стала
наползать на глаза. Ну уж хватит. Коленки дрожали и руки. Я тряхнул головой и рванулся к раковине.

   Там на крючке висело кухонное полотенце.  Быстро открыв холодную воду, я сунул его под воду и заодно плеснул
себе в лицо, прогоняя дурноту. Потом вернулся к столу и протянул полотенце дяде Александру, указывая взглядом
на порезанное плечо. Порез оказался совсем маленьким. Маленьким для дяди Александра.

— А ты — мужик. Уважаю, — он провел по плечу полотенцем, стирая кровь. — Гляди- ка, чуть партак не испортил.

   Я не понял, написал в тетради: ПАРТАК???

— Татуировка. Видишь? — дядя Александр  пальцем провел по выбитому на плече. Три буквы Н.
Порез от ножа аккуратно прошел между двумя буквами. — Знаешь, в чем смысл?

   Откуда же мне знать? Мама и бабушка Марта в таких вещах ничего не смыслили,  что уж говорить о моих
ущербных одноклассниках. Поэтому я отрицательно мотнул головой.

— Закон жизни, — он вдруг схватил меня за ворот рубашки и притянул к себе. — Не верь, не бойся, не проси. 
Единственный закон, который нельзя нарушать.

   От перегара меня передернуло. Дядя Александр разжал пальцы, и я чуть не упал.

— Эх ты, безотцовщина, — сосед плеснул себе в стакан, проглотил одним махом и снова уперся взглядом
в кухонную стену.

    Я тут же слинял в свою комнату. Почему он сказал «безотцовщина»? У меня есть отец. Просто он живет в
другом городе, у него другая семья. Но он помнит о маме и обо мне. Я всегда получаю по почте от него подарки
и на День рождения и на Новый год…  Это позже я узнал, что подарки не от отца, а мамина уловка, чтобы дитя
не чувствовало себя брошенным.

   На следующий день дядя Александр вдруг явился в нашу комнату. Чисто выбрит, одет в нормальную одежду,
в руке букет. Специально встал так, чтобы я видел, что он говорит:

— Анна, я пришел извиниться. Наговорил тебе вчера спьяну всякого, ты уж прости.
Мама не ответила, только кивнула, положила на стол букет.

— Сын твой — настоящий мужик. Вот за это я тебя вдвойне уважаю. Не всякая баба из сына мужика воспитать может.
— Александр! Ну что ты опять ерунду несешь! Говори, что надо. Опять взаймы пришел просить?

   Сосед поморщился, словно кусок лимона откусил, махнул рукой:
— Что ж вы, бабы, такие ду… — но осекся. Потом вынул из кармана сложенные купюры, положил рядом с букетом.
— Вот. Благодарю, что ссудила. Сына твоего можно на пару слов? Не бойся, не обижу.

   Не дожидаясь маминого ответа, шагнул в коридор. И я не стал спрашивать маминого разрешения,
вышел следом, прихватив тетрадь и карандаш.

Дядя Александр тронул раненое мной плечо, наклонился и сказал:
— Мы теперь с тобой кровью повязаны, кореш.
— КОРЕШ?

— Ну как тебе объяснить? Это самый-самый верный друг. Самый близкий человек.
-БЛИЖЕ МАМЫ?

— Нет. Мама — это мама. А кореш, ну, вроде брата.

   О чем-то таком я читал. Или в книге про индейцев, или про пиратов. Когда персонажи надрезали
себе пальцы и смешивали кровь. Потом, кажется, приносили клятвы верности друг другу или общему делу.

— КЛЯТВА НУЖНА?
— Какая клятва? Мы в пионерской комнате что ли? Или в медицинский институт поступаем?

   Я отрицательно качнул головой.

— Так-то. Есть у меня к тебе дело, кореш. Ремонт я хочу сделать. У матери узнай по-тихому,
какой она цвет любит. Ну, чтоб обои я купил подходящие. Сделаешь?
— СДЕЛАЮ, КОРЕШ.
Дядя Александр улыбнулся, хлопнул меня по плечу.
Хлопнул меня по плечу…   Так это Кирза. Утро же…»

продолжение http://www.proza.ru/2016/11/13/439

0

7

Сны Янтарного озера Гл.8

«Хорошо, что гаражный комплекс смело когда-то выбросом или волной от второго взрыва.
   Нет, плохо, конечно, что труды человеческие превратились в прах и всякое такое,
нужно уважать чужие усилия построить лучший мир. Но для нас в данном случае — хорошо,
иначе пришлось пробираться к цеху через бывший склад. Его щербатые останки даже на приличном
расстоянии заставляют чуйку или интуицию или что там еще прям-таки орать: не ходи туда, не суйся!
До мурашек страшно». Немтырь даже передернул плечами, хотел повернуться спиной к разбитому
зданию, но не смог. Стоял и смотрел на руины, парализованный волной черной жути, хлынувшей.
из разбитых ангарных ворот

   Она ударила так, что задрожали мембраны во всех клетках тела. Ворвалась в голову, пытаясь порвать
её изнутри. Немтырь отпустил автомат, сжал ладонями виски и открыл рот в безнадежной попытке
выпустить это острое, рвущее, увязнувшее внутри…

точка
Я…
Есть…
Тело…
У меня есть тело.
Лежу.

Голова…
Лицо…
На лице нет маски.
Поэтому так жжет глотку?

Глаза открыть…
Ярко…
Закрыть.

Еще раз.
Я жив. Лежу. На лице нет маски. Это плохо? Не знаю. Нужно открыть глаза.
Ну же.
Ярко.
Еще раз.
Трава…
Грязь…
Берцы.
Человек. Сидит рядом.
На лице нет маски.
Баш.
Живой.
Баш!
Дотянуться рукой, толкнуть…

— О! Оклемался?
…читаю по губам. Жаль не слышу. Если Баш говорит громко, значит все плохо, настолько,
что можно уже ни от кого и не от чего не прятаться. Лучше бы ты, Баш, говорил шепотом.

— Сесть можешь?
Могу. Наверно.

   Лес. На ветках скрюченные мертвые листья. Кирза. Спиной.
Тяжело сидеть. Хочется прислониться к чему-нибудь. Рюкзак.

— Ну ты и горазд орать, немой, — усмехается Баш.
— Я реально чуть не обосрался от твоего вопля, — оборачивается Кирза. Тоже без маски.

Орать? Вопль? Я кричал? Я умею кричать? Вот отчего жжет глотку.

— И как ты её разглядел?

Кого её? Кого? А, блокнот и карандаш где-то. Вот они.
«КОГО?»
— Ты не помнишь что ли?
Нет. Не знаю.
— Химеру, — оборачивается Кирза и снова спиной.

Нет.
Баш вкладывает мне в руки флягу. Вода. Хорошо…

— К «базе 2» вышли. Помнишь?
Киваю.

— Ты остановился. Ну и мы. Ты постоял с минуту и как заорал.

Да. Вспомнил. Черная волна. Жуть. Внутри.

Кирза обернулся:
— Так заорал, что химера, которая на нас из склада неслась, всю невидимость потеряла.
— Ага. Как ветром сдуло. Ну, ты упал, следом — я, чтоб Кирзе линию огня не перекрывать.
И с двух стволов как дали.

А если бы я не заорал? Лучше не думать.

«ДАЛЬШЕ ЧТО?»

— Тушу твою под руки и дёру. Что нам, возле химеры дохлой что ли сидеть?
Ждать, когда её жрать все твари местные сбегутся?

   Да, на «базе 2» сейчас настоящее пиршество падальщиков. И за падальщиками уже во всю идет охота.
Не пройти.

«КАКИЕ ПЛАНЫ?»
— Да мы решили, что если ты не оклемаешься, к Периметру валить. И хер бы с  контрактом.

   А меня как балласт скинуть. Правильно. Я бы так же поступил. Тащить по Зоне кого-то в отключке
на своем горбу — смерть. И для того, кто тащит, и для того, кого тащут.

«А ТЕПЕРЬ КАК?»
Пожимает плечами.

   Оборачивается Кирза:
— Надо двигать отсюда. Немтырь, ты идти сможешь?
— "ДА".

   Смотрю на часы: дело к вечеру.

«МЫ ГДЕ СЕЙЧАС?»
Баш разворачивает ко мне планшет, указывает пальцем, между «базой 1» и «базой 2».
Поднимаю глаза:

— …там переночевать. А утром решим.
«ПОВТОРИ». — смотрел на карту и не увидел начала фразы.

— На «базу 1» вернемся, переночуем…
Да. Утро вечера мудренее — не зря же говорят.
Опять на «базу 1». Даст Зона — переночуем.

*
Сели так же, напротив двери тот, кто первым в карауле. Только прежде поесть. Немного. Провизии в обрез.
 
Немтырь отложил в сторону свой паек, взялся за блокнот и карандаш. Пока не стемнело нужно спросить.
«ПОЧЕМУ БЕЗ МЕНЯ РЕШИЛИ ЗАКАЗ НЕ ВЫПОЛНЯТЬ?»

— Мы с приборами работать не обучены. Нас не инструктировали, — Баш ответил и откусил половину галеты.
— Так точно, — включился в разговор Кирза. — Зверушку поймать, найти чего-нибудь — это можем.
А приборы — это не к нам — твоя забота.

— Я к примеру сантехник. В институте работал. Мне и предложили контракт на шесть месяцев в городке.
Сантехником. Ну, думаю, какая разница, где сортиры с кранами чинить. Тут за полгода платить будут столько,
сколько я за десять лет в институте не заработаю. Городок — ну, они же все одинаковые, а про Зону я и не знал ничего.

«КАК ЖЕ ТЫ В СТАЛКЕРЫ ПОПАЛ?»
— Отработал контракт, а смена не пришла. Мне еще предложили поработать — согласился, подписал.
А тут и смена подоспела. Мне и говорят: нам два слесаря не нужны. Хочешь — вали домой. Только за второй
контракт мы тебе не заплатим. Хочешь — проходи инструктаж и сталкером штатным оставайся. Заплатим втрое.
«ЯСНО».

— Хорош трепаться. Отбой, —  Кирза прислонился к стене, натянул маску, закрыл глаза.
— Золотые слова, — Баш последовал примеру напарника.

   Немтырь согласно кивнул. Как и накануне он караулил первым. Показалось даже — дежавю,
словно не было сегодняшнего дня. «Только показалось, конечно. В Зоне не бывает ничего одинакового.
Хотя бы потому, что каждая секунда здесь необратимо меняет человека, его восприятие, понятия и ценности.
А сколько длится секунда? Сколько-то. По обстоятельствам. В Зоне время — такой же мутант, химера…

   Вся Зона — химера. И людей превращает в химер поздно или рано. Это её крик рвал мою глотку сегодня.
Я не умею кричать, связки голосовые атрофировались за ненадобностью давным-давно. И аномалии слышу потому,
что сам — человеческая аномалия. Ущербный. Немтырь. Здесь мне самое место. А Кирзу и Баша нужно вывести
из-под огня «поисковой группы», дать им возможность вырваться живыми за периметр. Пока они — еще люди.

   Пойду к цеху один. Не в первой. Не первый год в одиночных ходках. Утром разойдемся».

продолжение http://www.proza.ru/2016/11/14/1390

0

8

Сны Янтарного озера Гл.9

Зацепил в саду краснуху. Или она его зацепила — не поймешь. Хотя Денис уже чувствовал себя
вполне здоровым (только чесаться хотелось там, где еще осталась противная сыпь), мама настрого
запретила выходить за дверь. Карантин.

— Гуляй на балконе, если совсем невтерпеж.

   Оделся как на улицу и стоял на балконе. Сначала считал машины, иногда проезжающие мимо дома.
Потом, глядя на дерево во дворе, мысленно прокладывал маршрут восхождения к вершине. А сейчас
пускал слюну. Наклонив голову, смотрел, как она тянется с оттопыренной губы вниз, растягиваясь и
истончаясь, и рвется, исчезая в желтой листве шиповника, растущего под балконом. Как бы так слюну
эту свесить, чтоб она ниткой повисла аккурат со второго этажа до самых кустов и не порвалась…

— Эй! Дениска!
— Выйдешь?

Денис, увлеченный слюнозапуском, не заметил, как на тротуаре появились Редиска с Борькой.
— Не, не выйду.
— А почему?
— Карантин. Заразный я.

— Эх, значит не добыть нам сегодня артефакт, — огорчился Борька. — Без проводника нам никак до него
не добраться. Редиска, чё делать-то будем?
— А давай ты нам будешь кричать с балкона, куда идти? — предложила Денису Лена.
— Не, ну вы чё? На весь двор орать что ли? Меня мама быстро с балкона прогонит тогда.

— Ну, давай ты будешь телетапом.
— Ты чего обзываешься? Сама ты телетап.
— Да нет же. Ну как же его… Помнишь, ты рассказывал, как тебе батя рассказывал про мутанта. Он у
человека мысли ворует и вместо них свои в голову кладет.

Борька аж подпрыгнул:
— Точно! И сталкеры его слугами становились! Дениска, давай ты будешь телетапом!
— А, вот вы о чем! Так не телетапом, а те-ле-па-том, — по слогам сказал Денис. Он прищурился,
сдвинул брови и строго посмотрел на Редиску.

Она в ответ захлопала глазами:
— Эй, ты чего злишься?
— Да я же внушаю мыслю. Не понятно что ли?
— А-а. Так ты ж не настоящий телепат. Внушай вслух.

— Иди, Редиска, прямо, — будто страшным голосом начал Денис, — еще иди, иди. Ты видишь кусок кирпича.
Возьми его и брось в аномалию справа.

   Редиска, не сгибая коленей, сделала несколько шагов, наклонилась за обломком кирпича и подняла его
на вытянутых руках. Замерла.

— Ну, ты чего не кидаешь-то?
— Где справа вспоминаю. Вот вспомнила, — и Ленка швырнула камень в большую лужу, отчего рукав
Борькиной куртки покрылся мелкими грязными брызгами.

— Эй, Редиска, ты чего ваще творишь? — возмутился он.
— Это не я. Это телетап.
****************************************************************************************

   Передавая дежурство, Баш переместился на место Кирзы, положил автомат на колени,
облокотился на стенку и мигом заснул.

   Кирза крепко зажмурился и  резко открыл глаза, адаптируясь к ночному мраку. Снял автомат
с предохранителя и навел ствол на пустой дверной проем.  Темно. Изредка бликом по глазам
в отдалении аномалия… Тихо…

   «Если вернемся в городок, обязательно надо будет связаться с Наткой. Спросить, как там они
без меня. Как Дениска? Может и в самом деле болеет краснухой. Тогда эти сны — правда. И что?

   А то, что я плохой отец. И звонить собрался не потому, что вот прям очень сильно волнует меня
здоровье сына, а чтобы собственное любопытство утолить про сны эти. Очень уж реальные.

   Когда они стали мне сниться? От силы месяц. А  у меня стаж сталкерский сколько? Лет семь,
если вычесть побывки на Большой Земле. Ну да, как-то так. На вольнице сталкерской  около пяти лет,
а контрактником третий год. Третий же контракт. Так почему раньше не снилось такого? Что поменялось?»

   Аномалия выдала целую серию вспышек, так, что зарябило в глазах. Зажмурился, дождался,
когда синие огни перестанут мелькать под веками. Вдруг показалось, что у него словно две головы.

   Одна вполне обычная, та, что он видит в зеркале, когда бреется; которую любит прижать к себе Натка;
которая тоскует по смеху сына, праздникам…  А другая — вовсе не человеческая, не формой, а
содержанием, мыслями. Она не умеет любить, думать о других. Только о себе. Голова эгоиста, хищника,
падальщика. Её не надо прятать под маской, потому что воздух Зоны — её воздух.
Она не видит снов о сыне…
   
   Открыл глаза, и секундное наваждение растворилось в темноте. «Это все из-за вчерашней стычки
с химерой. Просто стресс». Но тут же вспомнилось: она несется на сталкеров. Открыли огонь, а
химера продолжает бежать, бежать напролом. Нужно попасть в глаз, чтобы остановить, притормозить
эту махину. Кирза выцеливает. Скалится пасть правой головы, глаз не видно. Переводит ствол.
Левая голова. Пасть закрыта, а глаза… В них что-то. Такое жалобное, просящее, человеческое будто…
Выстрел.

   «Надо завязывать со сталкерством. Эта ходка крайняя. Иначе и в самом деле превращусь в химеру.
Нет. Уже превратился. Еще немного, и голова человеческая совсем усохнет и отпадет. Останется башка
твари.  Не хочу. Поэтому и Дениска снится».

   Равномерно зеленым светит датчик. Неравномерно синим — аномалия за дверью…

продолжение http://www.proza.ru/2016/11/20/1382

0

9

Гл. 10—11

Гл.10

Почти в упор к зеркалу, над раковиной, Владимир Алексеевич внимательно инспектировал свое лицо
на предмет последствий от двух бессонных ночей. Не то, чтобы он не спал вовсе. Спал. Только всё
урывками, да и городилась всякая ерунда.

   Вчера вдруг привиделась дочь. Губы «припухли» по последней моде, прическа под малолетнего хулигана…

— Папусик, ну ты же такой папусик, — накручивает единственную длинную прядь отбеленной челки
на пальчик. — Неужели не найдешь для своей девочки сотню штучек баксиков?

   Она вроде  говорит по телефону ему, но при этом Владимир Алексеевич как бы в то же время присутствует
в спальне. От этого не понятно: у него просит дочка денег или у своего очередного спонсора, отдыхающего
рядом на широкой кровати.

— Ну, ты порадуешь свою принцессочку? — капризно складывает холеные губки.
— Я? — переспрашивает профессор.
— Ты или он, — на секунду оставив свою челку в покое, она пальчиком указывает на лежащего рядом мужчину.
— Мне без разницы. А может вы оба?

   Смеется. Своему остроумию? Двусмысленности? Он же не родной отец. Отчим. Так почему бы и…

   «Ненавижу тебя», — хочет ответить профессор, — «ненавижу. Распутная дрянь. Двуличная тварь.
Я всегда хотел быть тебе хорошим отцом. Не больше. А ты? Так все повернула, что… Шантаж.
Изо дня в день, из года в год. «Дай денежку… замолви словечко… и наша маленькая тайна останется
между нами. Или я обрадую мамочку. Так обрадую!»

— Химера. Ты самая настоящая химера, — отвечает он так, что не понятно: восхищает его эта её черта
или злит; он это говорит или тот, лежащий с ней рядом…

Просыпается.
Засыпает.
Снова она. Снова прядь накручивает на пальчик…
А что мешало спать сегодня, этой ночью?

   Да то же, что и вчера. Стресс. Нервы. Он вторые сутки не может связаться с «поисковой группой».
Не выходят на связь, будто их аномалия сожрала. Сразу всех. Вообще со связью творится черт-те что.

   Кто-то из сотрудников соседней лаборатории жаловался на проблему. Даже прогнозы перепроверили
на возможность Выброса — такое со связью случается в преддверии катаклизма. Но — увы. Увы.

   А Выброс был бы сейчас кстати. Очень. На маршруте Немтыря нет убежища от этой напасти.
Гибель в аномальной буре. Никто не подкопается. Никто не заподозрит профессора, «поисковую группу»

   … А как же цех? Кто, кроме Гриши, способен добыть артефакт, сводящий с ума?

   — Итак, профессор, подойдем к данной проблеме с иной стороны, — Владимир Андреевич щелкнул по
носу свое отражение и принялся расхаживать по комнате. В лабораторию идти все равно слишком рано,
а спать ложиться уже не имеет смысла.

   «Допустим, я не нашел тетрадь. Что тогда? Ждал бы спокойно возвращения сталкеров или «поисковой
группы». Если записка Григория не блеф, то через некоторое время меня бы убрали. Но я нашел тетрадь.

   Предупрежден — значит вооружен. Итак. Вариант первый. Гриша просто хочет уйти с линии огня,
припугнув меня. А компромата на Большой Земле вовсе никакого нет. Тогда мне не стоит волноваться
из-за отсутствия связи с «поисковой группой».

   Вариант второй. Компромат есть. Вопрос: кто и как слил информацию? Если Немтырь упоминает о
«всем хабаре», то заплачено немало. Кого купили? В городке о практике «поисковиков» знают трое,
включая меня. Продавать такую информацию они не заинтересованы, соответственно, как и я.

   Еще варианты? Очевидно, что это кто-то из наемников решил подзаработать и покинуть Зону…
Стоп. Может, и нет с ними связи по этой причине? Получили оплату и ушли? Или один получил,
остальных убрал и на курорт.

   Тогда, если Григорий их перекупил, теряет смысл написания всяких записок и шантажа. Только как
предупреждение, воспитательная мера в мой адрес. Вроде: «Не делай так больше, ай-ай-ай, Владимир
Алексеевич, не шали там со своими коллегами…» Возможно, но не убедительно. Как же бесит вся эта
неопределенность».

   Профессор взглянул на часы. Пять утра. Нет, еще час метаний по комнате — и он точно свихнется.
«Работа — лучшее лекарство от всех печалей!» — направился в лабораторию.

   Вытянув шею, Михаил взглянул поверх монитора на вошедшего:
— Владимир Алексеевич?
«Какими судьбами?» — чуть не ляпнул вслух, но успел прикусить язык. Быстро нажав пару кнопок на
клавиатуре, закрыл видео и мысленно порадовался, что смотрел порнушку без звука.

   — А кто же еще, Мишенька? Доброе утро! — бодро ответил профессор и прошествовал к чайнику,
чтобы заварить кофе.

   «С чего бы его в такую рань принесло? Чтоб он раньше девяти здесь появился — вообще не помню такого»,
— удивился про себя Михаил. Никаких опытов и наблюдений, которые требовали постоянного присутствия
профессора в лаборатории, в данный момент не проводилось.

   Словно уловив затылком мысли подчиненного, профессор сказал:
— А на меня, представь, под утро снизошло что-то вроде озарения. Сон как ветром сдуло. Спешу проверить
одну гипотезу. — Владимир Алексеевич с чашкой кофе в руке сел за свой стол, включил компьютер.

   «Врет», — подумал Михаил: «Сегодня сталкеры возможно вернутся. Вот и не спится ему».
— А ты, Мишенька, зачем на боевом посту с самого рассвета?
— Так. Над докторской решил поработать в тишине, в практическую часть внес кое-какие правки.

«Врешь», — профессор плавно повел ложечкой, размешивая сахар в чашке: «Докторская завершена и
только ждет моей подписи».

   — Ну, показывай, что ты там наисправлял. Насколько я помню, практическая часть идеальна, и править
там нечего.

   Михаил понял, что сейчас ему придется что-то придумать, такое умное и бесполезное, что не вызовет
у профессора лишних вопросов. Вздохнув, начал:

— Да нечего особо показывать. В расчеты вероятности появления аномалий хотел ввести дополнительный
коэффициент, но пока не понял, насколько он нужен и какую величину ему присвоить.

— Любопытно. Продолжай, — заметил Владимир Алексеевич, потягивая кофе.
— Обозначил его s, ввел в правую часть уравнения, но где-то ошибся. На результат расчетов коэффициент
никак не повлиял.

— Ну а какой смысл ты в него заложил? О чем эта «s»?

— Да вспомнился ваш рассказ о Немтыре. Подумал, что излучение «радара» вполне может являться еще
одной составляющей в формировании аномалий. Но его излучение имеет постоянные значения. Тупик.

   — Ну отчего же тупик? Ты просто односторонне продумал свою мысль. Аномалии есть на всей территории
Зоны, а действие радара по мере затухания волны стремится к нулю. Если бы радар как-то влиял на
количество и интенсивность аномалий, то их количество и качество ближе к источнику излучения
отличалось. Так ли это?

Михаил пожал плечами:
— Как-то не подсчитывал.

  — Так запроси данные со спутника, за прошлый месяц и, скажем, полугодовой давности. Проанализируй.
Может и обретет смысл твоя «s». Если не в этой докторской, то в дополнительном исследовании. 
Возможны интересные результаты. Только не забудь указать имярек руководителя. Мой, естественно.
Постараюсь выбить грантик под это дело.

«От которого мне мало что перепадет», — отметил про себя младший сотрудник.

   — Но на снимках характерную засветку дают не все аномалии, около сорока-пятидесяти процентов
от среднего количества в целом. Не уверен, что по этим показателям возможно что-либо утверждать. 

   — Ну, Михаил, если есть общая тенденция, то и по сорока процентам это можно увидеть. Её отсутствие
— тоже неплохой результат, согласись. Кстати, а связь наладили? Ты не в курсе?

   — Не интересовался, Владимир Алексеевич. Мне это ни к чему. А снимки спутника у меня на компе есть
в архиве. Так что я, пожалуй, гляну сразу насчет аномалий.

   — Да и я поработаю, — профессор отставил в сторону пустую чашку, — пока «озарение» не погасло.

   Он вывел на монитор первую попавшуюся таблицу и заскользил взглядом по рядам цифр, но мысли его
витали вовсе не в области науки. Почему-то полезли на ум всякие детективные книги и фильмы на эту тему.

   «Шерше ля фам», — вдруг всплыла из подсознания фраза. Где-то какой-то персонаж говорил или книга
так называлась «шерше ля фам», может и на русском «ищите женщину»? К чему вспомнилось?

   Взгляд сместился от монитора к маленькой фотографии «дочки», стоящей в лаконичной рамке на столе
рядом. А ведь — да. Неспроста она вчера снилась. Как-то один из своих отпусков проводил вместе с ней у
моря… Проболтался. Ну конечно. И забыл об этом.

  Она, чуть наклонившись вперед, смотрела на море в распахнутое окно, зная, что рубашка приподнялась на
достаточную высоту, чтобы приклеить его взгляд не к пейзажу за окном. Повернулась. Привычно накручивая
на пальчик прядь (тогда у нее были длинные золотистые волосы) вдруг спросила:

— Папусик, а ты можешь убить человека?
— Для твоего счастья — запросто.

— Ты так это говоришь, будто уже убивал, — улыбнулась, оттолкнулась от подоконника, села на подлокотник
кресла, в котором он сидел.

— Сколько же человек ты убил ради меня?
— Своими руками — нисколько. Видишь — они чисты. Иначе не посмел коснуться тебя, — провел ладонью по ее бедру,
— испачкать кровью. У тебя красивый цвет кожи, зачем его портить?

— Ну, а не своими руками?

— Не считал. Есть специальные люди, которые ведут подсчет. А мне больше нравится считать и помнить минуты,
проведенные рядом с тобой, — он стянул ее с кресла к себе на колени.

— И как же называются такие люди? — её голос превратился в шепот.
— Поисковая группа…

  Да. Проболтался глупо. Как же глупо… В её присутствии он всегда теряет всякую осторожность, ведет себя как
мальчишка. А ведь она знакома с Гришей. Еще там, на Большой земле на фуршете перед первой экспедицией в
Зону Владимир Алексеевич сам познакомил их…  Но маловероятно, чтобы дочь общалась с Григорием. Не её поля
фрукт. Хотя, жадная до денег, могла и продать.

   — Дурак. Какой же дурак! — gрофессор ударил кулаком по столу.

   — Что случилось, Владимир Алексеевич? — Михаил чуть не подпрыгнул от неожиданности.

   — А? Да так, Мишенька. Досадно ошибся в расчетах. Ну а твои как успехи? Нашел по снимкам что-то интересное?

   — Представьте, нашел! Но совсем не то, что искал. Сейчас сделаю модель и покажу.
   — Взгляну с большим интересом. Ты не спеши только, — профессор встал из-за стола. — А мне нужна
кое-какая дополнительная информация.  Для полноты картины, так сказать. Пойду узнаю, как там
обстоят дела со связью, — снисходительно улыбнулся Владимир Алексеевич, делая шаг в сторону двери.

Глава 11

   Немтырь проснулся до того, как Кирза объявит подъем. Потянулся, покрутил плечами, огляделся.
Уже видна мутная паутина  трещин на стенах. Светает.

   Кирза приветственно махнул рукой. Немтырь ответил такой же отмашкой, вздохнул. Хотелось
горячего кофе или чая, но воды во фляге осталось мало. Нужно беречь. Ограничился парой глотков,
задумался.

   Как же кратко рассказать напарникам о «поисковой группе»? Чиркать в блокноте слишком долго.
Языка жестов ни Кирза, ни Баш не знают, да и по губам прочесть не смогут, как бы он не старался
показывать каждое слово.

   А они должны знать. Обязательно. «Иначе никто из нас не выберется из этого похода живым».
   И тут он вспомнил. Как-то на вольнице, в лагере сидит у костра. Кирза тоже, рядом. И еще Гуня,
прихлебывая из кружки, травит очередную байку. Маску он, конечно, стянул, и Немтырь читает по губам:

   — Да какие новости, братцы? Хреновые как обычно. Вот к примеру услышал я на днях у одного костерка
очередную страшилку. Будто бродят, говорят, по просторам Зоны некие типы. Не просто так. Если вдруг
кто из сталкеров влип конкретно и посылает в эфир  крик о помощи, то быстро ему на подмогу приходят
эти самые товарищи. Чтоб добить из милосердия.

   Кирза что-то спрашивает, но Немтырь не знает что: лицо сталкера под маской.

   — Да молодняк пугает друг дружку. Типа: «И придут за тобой Черные Спасатели!». Полезная байка.
   Сам понимаешь, на такой вопль в эфире кто угодно может отозваться. Вот и будут молодые осторожнее.
Дольше живыми останутся.

   Кирза кивнул, опять что-то сказал. Гуня большим глотком осушил кружку, ухмыльнулся:
   — Нет, молодыми не останутся. Из первой ходки все возвращаются стариками…

   Немтырь выпрямил ногу, дотянулся до Баша, пнул. Тот сразу открыл глаза, будто и не спал, огляделся,
расслабил пальцы, сжавшие цевье. Кирза стянул маску, с наслаждением пошкрябал по щетине:

— Ну что, сослуживцы? Какие планы?
— Завтрак, — Баш подтянул к себе рюкзак, вытащил брикет сухпайка.
— А дальше? Нем, есть идеи?

   Немтырь кивнул, вытащил блокнот.
   -ПРИБОРЫ В СХРОН. САМИ — К ПЕРИМЕТРУ.

   — Не, так не пойдет. Приборы продать надо. Что же нам совсем без заработка уходить? — возмутился Баш.

   -НЕЛЬЗЯ ПРОДАВАТЬ. НАС СПАЛЯТ СРАЗУ. ГРОХНУТ.
   — Не гони, Нем, — махнул рукой Кирза. — Кому это надо? Навар — так себе.

   —ЧЕРНЫЕ СПАСАТЕЛИ. ПОМНИШЬ БАЙКУ?
   — Сказки.
   
   -ОТЧАСТИ. ЭТО НАЕМНИКИ. УБИРАЮТ ТЕХ, КТО ВЫПОЛНИЛ ЗАКАЗ И ИДЕТ ЗА ОПЛАТОЙ.
   — А мы не выполнили.

   -У ВАС ЭТА ХОДКА КРАЙНЯЯ. СРОК КОНТРАКТА ИСТЕКАЕТ. ЕСЛИ НЕ ВЕРНЕТЕСЬ — ПЛАТИТЬ НЕ НАДО.
ВАС УЖЕ ЖДУТ НА ПОДХОДЕ К ГОРОДКУ ИЛИ ИДУТ НАВСТРЕЧУ.

   — А тебя?
Немтырь не стал ничего писать, просто кивнул.

   — Тогда и к периметру нет смысла ломиться. Могут и там встретить, — заметил Баш. — И без того в
нервах на маршруте постоянно. А если знаешь, что под прицелом, вообще далеко не уйти.

   — Как ни крути — расклад хреновый. Что ж ты раньше ничего не сказал, Немтырь?
   -НЕ БЫЛ УВЕРЕН.

   — А сейчас откуда вдруг уверился?
   -Я И СЕЙЧАС НЕ УВЕРЕН.

   — Ну, похоже это на правду, — дожевывая паек сказал Баш, — похоже. Ты вспомни, Кирза. Из контрактников
многие с маршрутов так и не вернулись. Можно и на Зону все списать, мало ли. Но вот Ким или Цыган —
опыта сталкерского им не занимать. А пропали же на возврате.

   — Да, было дело.Еще Ван не вернулся и этот, как его. Ну, Баш, помнишь, он тебе еще ствол в карты
чуть не проиграл?
— А, Лихач-то? Помню. Мечтал всё, что, мол, ходка крайней будет и уедет тогда пожизненно на Сейшелы.

   Сталкеры примолкли, дожевали свои пайки. Немтырь натянул на лицо маску, чирканул в блокноте:
   -ТАК ПОСТУПИМ. ДВИГАЕМ К БАЗЕ 2. ПЫТАЕМСЯ ВЫПОЛНИТЬ ЗАКАЗ. УБИРАТЬ НАС НЕ ПОЛУЧИВ
РЕЗУЛЬТАТ НЕ ВЫГОДНО.

   — А дальше как?
   — А дальше будет, если мы до этого «дальше» доживем, — ухмыльнулся Кирза.

   Но ухмылка внезапно пропала. На миг сталкеру снова показалось, будто у него две головы.
Одна радостно скалится, предвкушая охоту. Другая с тоской смотрит в сторону периметра, точнее
сквозь него на родной городок предзонья. Там Дениска скучает на балконе, там…

   — Кирза! Не залипай. Выходим.
   Баш отцепил от дверного проема датчик движения и шагнул из будки вслед за Немтырем.

продолжение http://www.proza.ru/2016/11/25/938

0

10

Сны Янтпрного озера  Гл.12

«Все они на маршруте всегда одинаковы. Одинаковая дистанция, одинаковая походка,
одинаковый камуфляж. И умрут одинаково, разве что замыкающий  упадет вправо,  а идущий
первым — вперед. Но не сейчас. Пусть выполнят свою работу». Снайпер оторвался от оптики и
дал знак напарнику: отходим.

   Баш устал. И морально, и физически. После разговора о черных спасателях вдруг накатила
волна мании преследования. Всюду мерещилась засада-слежка. Шагов тридцать назад вдруг
увидел странный блик слева, далековато, чтобы судить о его природе уверенно, но подумалось,
что это оптика снайпера.

   Баш философски относился к смерти в аномалии или от клыков-когтей какого-нибудь мутанта.
Зона имеет право забрать жизнь сталкера, не уважающего законы её гостеприимства. Но гибель
от рук человеческих, подлая, от пули  исподтишка — нет, к такой смерти он готов не был.

   По этой причине не горел желанием примкнуть к сталкерской вольнице, там убивать друг друга
— норма. Оказывается и у научников подход такой же. Подло. Как же подло.

   Споткнулся. Сбился. Снова выровнял шаг. Чертовски болят ноги. Вовсе не от того, что он плохой
ходок, да и прошли не больше, чем обычно. Просто Нем идет быстро. Непривычно быстро для Зоны.

   И разница в росте сказывается. Баш сильно ниже ведущего, попасть шаг в шаг при таком раскладе
— двойная нагрузка. Ну, ничего. Выдержит. Справится. Баш он или не Баш в конце концов?

   Нужно соответствовать прозвищу.  «А вообще, откуда у человека появляются прозвища и клички?
   За достоинства или недостатки — это про Немтыря. За поступки еще. Хорошие поступки — хорошие
клички. Плохие — прозвища позорные. А Кирза? Ясное дело еще с армии такое погоняло прилипло.

   Значит, за род занятий еще можно имечко приобрести. А я — Баш. По национальному признаку
обозвали и ладно. Только мало кто знает, что башкир в переводе с родного языка — главный волк,
вожак. Я — Баш. Я волк, не шакал позорный. Вот и хватит ныть. Волка ноги кормят. Поняли, ноги?
Вот и шагайте.  Я–Баш-правой, я-Волк-левой…Думать много на маршруте вредно. Я-Баш-правой,
я-волк-левой…»

   Прошли мимо места, где вчера делали привал, думали, как быть, если Немтырь не очнется.

   Сегодня без привалов от точки А до точки Б. Только не расслабляться. Дважды хоженая тропа
в третий раз может подкинуть любой сюрприз. И во второй раз может, конечно. Вчера просто
повезло. Или не повезло. Мало ли что там впереди, в этом «дальше». «Нет, не надо об этом думать»,
—  одернул себя Кирза. По старой привычке начал напевать про себя песни, еще с «армейки»
будто приросшие к размеренному шагу:

…Как платил Незнайка за свои вопросы
Что скрывал последний злой патрон
И чему посмеивался Санька Матросов
Перед тем как шишел-мышел, перднул, вышел вон…(*)

   Оглянулся как там Баш. Идет. Мазнул по воздуху рукой: меняемся? Рано.

Как бежал за солнышком слепой Ивашка
Как садился ангел на плечо
Как рвалась и плавилась последняя рубашка
Как и что обрел-обнял летящий Башлачев…

   Сталкер вдруг понял, что ствол навел на спину Немтыря, и уже несколько шагов выцеливает 
ниже левой лопатки, ближе к позвоночнику. Хоть и скрыта спина рюкзаком, словно видит насквозь,
как сердце ведущего бьется в ритм песне, которую беспечно напевает другая голова Кирзы:

Партизан спалил в п...у родную хату
Завязался в узел ремешок.
Эх! Распирает изнутри веселую гранату
Так чем всегда кончается вот такой стишок…

   Левой рукой прижал к лицу маску, словно надеялся раздавить глупую ухмылку, судорогой
сжавшую углы рта.

…Это знает моя свобода
Это знает моя свобода…

   Пальцы правой руки не слушались. Указательный окаменел на спусковом крючке, ожидая команды
«пли» от одной головы или «отставить» от другой.

…Это знает мое поражение… — бездумно пропела одна.
…Это знает мое торжество… — зло подхватила другая…

   Немтырь шел, привычно «вслушиваясь»  в болтовню аномалий. С самой первой вылазки в Зону
он отчетливо понял: эта земля вовсе не злая, не жестокая и не жадная, кто бы что из сталкеров
или научников не говорил.

   Зоне не нужны человеческие жертвы, жизни. Она всегда предупреждает об опасностях, но люди
просто не слышат её.

   Он слышит, поэтому до сих пор жив. Вот и сейчас аномалия, которую только миновал, вдруг
изменила свое монотонное скрежетание на шелест. На людей аномалии так не реагируют.

   Мутант на тропе? Не думая, Немтырь резко шагнул в сторону, разворачиваясь на ходу. Увидел
вспышку, сверканувшую из ствола Кирзы, повернул голову, пытаясь разглядеть, в кого стреляет
напарник.

   Но вокруг никого или кто-то был и пропал. Снова  обернулся к сталкерам. Кирза отпустил автомат,
упал на колени, маску сорвал, запрокинул голову. Баш подбежал, смотрит на напарника и машет
рукой. «Наверно и говорит что-то. Что?» —

   Немтырь еще раз осмотрелся, вслушался: аномалия больше не подавала сигнала тревоги,
— подошел к Кирзе. Правая щека дергается от нервного тика. Ненормально расширенные зрачки.
Дышит открытым ртом быстро, как после пробежки. Немтырь пару раз встряхнул напарника за плечи.
Не помогло. Баш деловито отодвинул Нема в сторону, стянув маску сказал:

— Шок у него. Аптечку доставай, — и влепил Кирзе пару крепких пощечин.

   Немтырь скинул рюкзак, достал аптечку и уставился на содержимое. Чем врачевать?
Обезболивающее?  Антирад? Бессмысленно. Он вдруг вспомнил, как однажды в детстве очень
испугался собаки на улице.

   Мама просто закрыла ему глаза своей ладонью, и страх прошел. «Да. Попробую», — Нем опустился
на землю рядом с Кирзой, притянул, прижал к себе, одновременно прикрывая  безумные глаза
сталкера ладонью.

   Даже через амуницию Нем почуствовал, как напарника бьет крупная дрожь. Что же такое увидел
Кирза на тропе? В кого стрелял?

—  И что ты в него вцепился как баба? Лучше бы вколол чего-нибудь бодрящего, — Баш сел на землю
рядом.
   Немтырь только покачал головой. «Почему «как баба»? Просто по-человечески. Или мы перестали
быть человеками?»

***************************************************************************************
…Сидели на скамейке и грызли сушки — Редиска притащила с собой целый пакет.

— У, мырадеры! — Борька то и дело грозил кулаком рабочим на другом конце двора. Там с утра
кипела работа. Экскаватор ковшом вынимал землю, выкапывая траншею, куда потом положат
трубы. Их привез недавно большой грузовик, а потом машина «подъемный кран» разгрузила на
обочину дороги.

— Э, Борян! Ты почти все съел один! — Денис вырвал у друга пакет, на дне которого перекатывалось
всего несколько сушек.

— Из-за них всё! — Борька снова махнул рукой в сторону стройки. — Я же только вчера такой там
схрон заложил!
— И чего ты в него назакладывал? — в отличие от мальчишек, Редиске уже надоело сидеть и
смотреть на работу экскаватора. Она соскочила со скамейки и прыгала на одной ноге.

— Чего надо, — буркнул Борька. — Какая теперь разница?
Дениска вдруг заулыбался во весь рот:
— Пять рублей, коробок с пластилиновыми пулями, зеркала осколок. Еще две крышки пивных,
желтых и пуговицу большую.

— Откуда знаешь? — Борис так удивился, что не дожеванная сушка выпала из раскрытого рта на
землю.
— А я за тобой утром вчера в окно следил. Потом ты ушел, а я вышел…
— Ах ты мырадер! Ну ща ты у меня получишь!
— Не мырадер я, — Дениска с усилием оторвал от себя Борькину руку, ухватившую за грудкИ.
— Вот твой хабар. Я ж его спас!

   Из кармана куртки вытащил мятый куль с «хабаром».
— А зеркало где?
— Выкинул, потому что палец об него порезал. Во, гляди, — Дениска оттопырили большой палец,
демонстрируя рану.
— Так тебе и надо. Мырадер.

   Редиска уже трижды отпрыгала вокруг скамейки:
— Фу, какие же вы скучные. Давайте лучше сыграем во что-нибудь?
— Во что? — хором спросили Дениска с Борькой.
— В мырадеров конечно! — Редиска вырвала из Борькиной руки пакет с «хабаром» и побежала
на другой край детской площадки. — Чур я первая прячу!

Дениска спрыгнул со скамейки, дружески хлопнул Бориса по плечу:
— Пойдем? Нужно до схрона маршрут продумать.

   Понемногу дрожь отступила, и Немтырь разжал руки, отстранил от себя Кирзу. Тот непонимающе
оглянулся вокруг:
— … продумать маршрут…

   — Эко тебя замкнуло, сталкер! Давай, Кирза, возвращайся, — Баш махнул рукой перед лицом
напарника.
— Живой? — Кирза посмотрел в глаза Нему.
— Ты про кого спрашиваешь? Про себя или Немтыря? — ухмыльнулся Баш.
— Не знаю.
— А в кого палил-то?
— Так. Померещилось. Баш, выпить есть?

— Оклемался, значит, — улыбнулся Баш, вытягивая из внутреннего кармана маленькую фляжку.
— Только всё не выжри.

   Сделал глоток, закашлялся, еле-еле продышался:
— Неразбавленный? Так предупредил бы хоть, — лицо Кирзы пошло красными пятнами.
— О как разрумянился. Гляди-ка, Нем! — Баш убрал фляжку обратно  и поднялся на ноги.
— Ну, пойдем что ли. Хули рассиживаться?

  Встали, поправили рюкзаки. Уже натягивая маску, Кирза обернулся к Немтырю:
— Спасибо.

   Тот вопросительно вздернул брови: за что? Но сталкер уже спрятал лицо, и его ответа Нем не
увидел. Кивнул наугад, повернулся и пошел вперед.

   Кирза вопросительно глянул на напарника:
— Меняемся, Баш?
— Оставлять тебя за своей спиной? Нет уж. Иди вперед.

* — текст песни Егора Летова ("Гражданская оборона") "Последняя песенка моя"

продолжение http://www.proza.ru/2016/12/02/480

0

11

Сны Янтарного озера Гл. !2.13.14

«По-прежнему нет связи. Волей-неволей так уверуешь в fatum. Никогда не полагался на эти
эфемерные сущности:  рок, судьба, карма, происки безумных мойр. Мда. Хоть жертвы богам
приноси, чтоб живым выбраться из собственных интриг!» Профессор доел завтрак, и, выйдя из
столовой, направился в лабораторию. У двери чуть помедлил — заставил себя улыбнуться — и
нарочито бодро вошел внутрь. Подвинул свой стул к столу сотрудника:

— Ну, Мишенька, показывай, что ты там намоделировал.
— Владимир Алексеевич, я тут такое нашел! Смотрите, — сотрудник вывел на экран спутниковый
снимок и карандашом указал на пятна засветки.

— Ну, вы знаете, что разные типы аномалий дают на снимках характерную для них засветку.
Если сделать увеличение  аномалий одного класса… Вот, к примеру, четыре однотипных аномалии.
Увеличиваем. Смотрите. Засветка различается. Я и помельче аномалии просмотрел. Та же картина.
Каждая имеет индивидуальный отпечаток, подобно различиям отпечатков пальцев у людей.

— Друг мой, это вполне закономерно. Разная интенсивность, мощность. Вот и отличается засветка.
Ничего удивительного. К слову, сталкеры частенько дают аномалиям имена. Не прозвища по их
свойствам, а именно индивидуальные клички. Например, рядом с нашим городком есть гравитационная
аномалия, так сталкеры прозвали её «старухой», потому что она на этом месте много лет, к ней
привыкли, считай, старая знакомая.

— А она вовсе не на одном месте. Могу легко это доказать. Я поднял весь архив за год. Выделил по
индивидуальной засветке несколько аномалий и прокрутил снимки в ускоренном режиме. Вот.
Пауза — выброс. А это — после.

   Аномалии незначительно переместились. Пауза выброса. Снова смещение.
— И? Ничего нового я пока не увидел.
— Владимир Алексеевич, а вы обратите внимание на то, как они смещаются. Видите: в одном
направлении, по часовой стрелке.
— А наша «старуха», я так понимаю, исключение?

— Нет. Все перемещаются. Крупные аномалии двигаются очень медленно, от силы на десять-двадцать
сантиметров за цикл. Вот нам и кажется, что «старуха» всегда на одном и том же месте. Чем меньше
аномалия, тем больше скорость её перемещения. И всегда по часовой стрелке.

— А ну-ка давай подумаем,  какие выводы можно сделать исходя из данных наблюдений?
— Предварительно: отталкиваясь от этих наблюдений напрашивается гипотеза: количество аномалий
постоянно, не появляется новых, не исчезают бесследно старые. Следовательно…

— Они сформировались одномоментно во время второго взрыва? Да. Такое вполне возможно.
— Владимир Алексеевич, а такой вывод очень созвучен вот с чем. Взгляните. Если убрать изображение
карты местности, то получается вращение галактики класса Sa. Вот рукава внешнего диска, а вот балдж. (*)

— Ага. И второй взрыв — взрыв суперсверхновой, ставший причиной формирования галактики?
Михаил, с таким же успехом можно считать полученное тобой изображение не галактикой, а сильно
увеличенным ядром атома. Представь, что все эти точки — кварки: мезоны, бозоны… Вот тебе и
объяснение свойств аномалий. Красиво?

— Да, интересная версия. Гравитационные аномалии — гравитоны, «жадинки» и им подобные — глюоны.
А «тесла» или «жарка»…

— Стоп! Остановись, мой друг. Не стоит идти на поводу аналогий. Это кривая дорожка. Развивать
данную мысль мы не будем.

— Почему? Это же так удивительно. Если допустить, что мы имеем дело с гигантской моделью
атомного ядра…
— … или миниатюрной галактикой, то что? Во-первых, нужно еще это доказать. Но сделать это
невозможно хотя бы потому, что на данный момент ядерная физика и квантовая механика не обладают
в должной мере достоверной информацией о строении ядра. Это, знаешь ли, такой дремучий лес,
в котором ученые будут плутать еще не одну сотню лет.

   -А во-вторых, никакого практического применения твоя теория не имеет. Ты угрохаешь море времени 
и ресурсов, а дальше? А дальше — ничего. Разработка и доказательство любой гипотезы должно иметь
практическую направленность, а в этом случае её нет.

  Михаил разочарованно отвернулся от монитора.

— Ну, не огорчайся, — профессор дружески похлопал сотрудника по опущенному плечу. — Твои труды
не напрасны. Верни-ка изображение местности. Мне интересно взглянуть, что же является 
супермассивной черной дырой, побуждающей к вращению данную галактику.

— Владимир Алексеевич, ну вы же сами сказали не увлекаться аналогиями.
— Это иносказание, а не аналогия. Так вокруг чего и куда движутся аномалии? Понимание этого
момента может иметь серьезное, решающее практическое значение.

— Необходима более полная модель, чтобы сказать уверенно…
— Уверенно пока можно сказать только одно. Михаил Евгеньевич, нам с тобой предстоит действительно
большая работа. Поднимай-ка архив спутниковых снимков за все годы. А я займусь пока вот этой
твоей моделью. Необходимо оцифровать каждую видимую аномалию для полноты картины.

— Владимир Алексеевич, я не завтракал еще. Отлучусь в столовую?
— Безусловно, друг мой. Безусловно! Не голод животный, а голод познания должен сопутствовать
нам в достижении цели! Хорошо сказал?
— Блестяще.
— Законспектируй где-нибудь, пригодится.  И иди завтракать.

   Напрасно девушка на фото улыбалась и накручивала прядь челки на нежный пальчик. Профессор
вовсе перестал замечать её, погрузившись в другую вселенную, где в математическом танце
раскрывали свою красоту пропорции и переменные.

*класс Sa по классификации галактик Хаббла — спиральные галактики, состоящие из балджа и
внешнего диска, содержащего рукава. Буква показывает, насколько плотно расположены рукава.

Балдж (от англ. bulge — «вздутие») — центральный яркий эллипсоидальный компонент спиральных
и линзообразных галактик. Составляет внутреннюю, наиболее плотную часть сферической
подсистемы галактики.
Галактический рукав — структурный элемент спиральной галактики. В рукавах содержится
значительная часть пыли и газа, молодых звёзд, а также множество звёздных скоплений.

Глава 14

   «Как-там  в какой-то книге: "Да был ли мальчик-то, может, мальчика-то и не было?"
   А была ли химера? Может, Кирза с Башем придумали все?», — Немтырь оглядывал место, где
вчера на них напала тварь. Покачал головой. Судя по отпечаткам, неслабая здесь случилась
пирушка. Сталкер пошел по спирали от центра истоптанной земли, выискивая следы химеры.
Хорошо, что дождя со вчера не было, как на ладони все.

   Следы псов, затоптаны, значит, прибежали первыми. Поверх — тушканов, между ними — узкие
лапы псевдоплоти.  Даже кабаны наведались. Они-то и догрызли, растащили остатки костей… 

   «А вот и след химеры. Отпечатки когтей глубокие, передние края подушечек вдавлены сильно
— тут она оттолкнулась от земли. Прыжок. Последний.

   Черт, до чего же на душе тошно. Это я виноват в её гибели. Я. Эти твари редко нападают днем.
   Если вышли на охоту, то кидаются со спины, тихо и наверняка. Почему же вчера иначе? Логово
где-то рядом. Защищала. Отпугнуть хотела, прогнать. Не убить. Та волна черной жути — сигнал
«не подходи», «не вынуждай к нападению».

   А я не понял. Если бы вздумала нами пообедать, зашла бы с тыла, и конец. В каких случаях
животные защищают логово? Когда там детеныши. Наверняка уже погибли. Черт. Еще и в их
смерти виноват. Простит ли Зона? Я же не знал, не успел сообразить…

   «Незнание не освобождает от статьи», — так ты мне говорил, дядь Александр? У Зоны одна статья
за любую промашку, окончательная, и обжалованию не подлежит. Прости меня, химера. Прости.

   Нет. О чем я вообще?  «…не бойся, не проси. Прощения не проси. Отвечай за базар поступком.
   Поступки, а не мольбы, зачтутся…» Так. К черту лирику. К черту. Валить надо отсюда. Как и куда?»

   Немтырь посмотрел вокруг. Нельзя сразу к цеху. Нужен привал. Необходим после такого маршброска
от «базы 1». А что если к складу? Если у химеры там (было) логово — остался запах, отпугивает прочих
тварей (кроме людей)…

   «Быстрее, Нем. Быстрее соображай. Торчим здесь как три тополя. А я чую, что нельзя на этой
проплешине задерживаться надолго. Почему — не знаю. Из-за тишины, наверное. Злой такой тишины»,
— Башу вдруг захотелось выстрелить. В воздух. Расстрелять эту тварь — тишину. Она достала.

   Она давно перестала быть отсутствием звука. Еще в первую ходку присосалась клещом где-то за
ушами, и с каждым выходом в Зону становится все жирнее, все тяжелее давит на затылок. И все глубже
прорастает в нутро, выжирает бесшумно все, до чего дотянется…  «Чтобы убить её, надо стрелять себе в
башку, а не в воздух. Вот так. Отвести руку, чтоб ствол был, где надо, и нажать на курок. Делов-то.»

— Сдурел? — Ударом приклада по пальцам Кирза успел выбить из руки Баша ствол.
— Нет. Я в норме уже. Благодарю, — Баш, шипя, махнул рукой пару раз, отряхивая с отбитых
пальцев боль.

— Так то. А еще боишься меня за спиной оставлять. Баран.
— Чё? Да сам ты…

   Между сталкерами возник Немтырь, толкнул друг от друга. Сунул каждому в лицо блокнот:
НА СКЛАД. ЗА МНОЙ. БЕГОМ — и, повернувшись на пятках, шагнул в сторону склада.

   Баш вопросительно глянул на Кирзу:
— Ну?
— Оставлять тебя за своей спиной? Нет уж. Иди вперед, Баш.

   Бежать с таким рюкзаком — тот еще аттракцион. На берцы налипло грязи, и с каждым шагом
она притягивает все больше и больше мусорного балласта. Вдобавок кажется, будто каждый лист,
травина следят за всяким твоим движением, чуют все до одной капли пота, лезущие из кожи.

   В какой-то момент смотришь уже только под ноги и слишком поздно понимаешь, что двери склада
дрожат в пелене аномалии, а инерция бега не дает тебе вовремя остановиться… Спасибо за подножку,
напарник. Спасибо, что вовремя остановил это «чертово колесо»…

   Немтырь с подоспевшим Кирзой помогли Башу подняться: потянули вверх рюкзак, выдергивая
сталкера из раскисшей земли. Немтырь дал знак «прикройте» и, не заглядывая внутрь склада,
пошел вдоль внешней стены, выбирая место для привала.

  «Здесь», — махнул напарникам, скинул рюкзак и привалился к стене. Наконец-то привал.

продолжение http://www.proza.ru/2016/12/20/662

0

12

Гл. 15—16

«Мне подумалось сначала, что это скулят детеныши химеры.
Дурак. Даже на ноги поднялся, вдоль стены сделал несколько
шагов. Конечно никакие не детеныши, а «плакса».

   Почему я однажды решил, что так звучит плач ребенка? Может
на самом деле так шумит в деревьях ветер, или поют птицы, или
смеется женщина. Откуда мне знать.

   Просто пока был ребенком, точно так сводило диафрагму, когда
видел плач других детей. Потом вырос и это ощущение пропало —
подумаешь, плакать кто-то вздумал… 

   А от этой  аномалии похоже свербит нутро. От жалости? Глупо.
   Она, не прерывая плача, порвет на куски. Слышу её через стену.

   Там же, внутри, хруст «чипсы» и более скромный отзвук рожденного
ею артефакта. Никаких там нет химеровых сиротинушек и прочей
сентиментальщины. Это же Зона.

   Шесть лет с момента бегства из городка. Шесть лет безвылазно здесь.
   Нет. Вру. Я же уходил один раз в Большой мир, месяца там не выдержал,
рванул обратно. Так придавила тишина. Тогда я понял, наверное, всю
глубину мучений тех, кто лишился слуха не от рождения, а позже. В каком
кошмаре живут оглохшие.

   И какой я оказывается счастливчик, прожил столько лет на большой
земле в неведении о том, чего на самом деле лишен. Иначе бы свихнулся
или покончил с собой.

   Не вернусь. Туда не вернусь, в тишину. Это моя Зона. Зона звуков.
   Лучше здесь сдохнуть от пули или от радиации, чем в Большом мире в
глухой старости.

   Говорите со мной, «плаксы», «трещотки», «шутницы»…  Говорите.
Вашего молчания я не переживу. И черт бы с ней, с поисковой группой,
с профессором. Нашел он тетрадь, не нашел, отозвал поисковиков или
нет — без разницы.

   Если не дурак, то догадался, что компромата никакого не существует.
Как здесь соберешь этот компромат? Не работает же видеосъемка и
прочие средства фиксации фактов. Нет доказательств.

   Аномалии не пригласишь в суд для дачи показаний. К примеру,
«старуха» могла бы многое поведать присяжным заседателям, да и
не только она.

   Знает ли Баш, что его снаряга снята с трупа? Знает ли Кирза?
   Снарягу не вызовешь в качестве свидетеля. Моим словам тоже
грош цена. Мало ли что по губам прочел немой, глядя в бинокль
на поисковиков.

   И Олюшке тоже никто не поверит: отчим наплел всякой ерунды,
пытаясь произвести впечатление на падчерицу.

   Олюшка… Мне мерещится иногда твоя улыбка в дребезге
какой-нибудь аномалии. Иногда злая. Иногда снисходительная.

   Будто Хозяйка примерила на себя твою личину и, довольная
примеркой, так и осталась в выбранной маске. У нее, как и у тебя,
для каждого клиента эксклюзивный образ.

   Только плата за интимные услуги для всех одна — жизнь.
   Собственная или чужая как процент от основной выплаты.

   Вот и вся разница между тобой, Оля, и Зоной. Ты не ставишь
на счетчик, а Хозяйка ставит с первой минуты знакомства. Это не
твою улыбку я вижу временами, а Зоны. Её смех звенит в «шутнице».
Её жадная грусть в «плаксе».

   И если мы нужны ей пока живыми, то останемся в живых».

   Немтырь повернул назад, к сталкерам. Вдруг показалось, будто у
Кирзы две головы. Нем зажмурился крепко на пару секунд,
открыл глаза. Нет, померещилось. Все с Кирзой в порядке.

«…Ваше благородие Госпожа Хозяйка,
Дай доесть последнюю мне спокойно пайку,
Злобными мутантами погоди не рви.
Не везет мне в смерти, повезет в  любви…»

  Кирза хмыкнул, довольный переделкой известной песни.
Надо запомнить, может, и споет когда-нибудь у костра. Да, он
еще споет. Вслух. Когда-нибудь.

   — Кирза, — шепнул сидящий рядом Баш, — я не хочу идти к цеху.
   — А куда хочешь?
   — Убраться из Зоны. Не могу больше.
   — Через «не могу». А если Нем наврал про черных спасателей?
Вернемся в городок, получим оплату. Тогда и за периметр…
   — Не врал. Смотрели за нами там, у «базы 1».
   — Уверен?
   Баш кивнул.
   — Хреново, — Кирза перевернул порожнюю банку консервы,
вдавил в землю.

«…Вы не благородия,  мародеры суки,
Чтоб вам в аномалиях посрывало руки.
Артефакт бесхозный плавает в крови.
Эх, не везет мне в смерти, не везет в любви. Не, чего-то криво.
Надо иначе срифмовать…»

   — Что с нами, Кирза? Что? Ты чуть Нема не застрелил. Я — себя…
   — В порядке мы. Ты просто в долгих ходках не был. И не так
крыша едет, если больше двух-трех дней на маршруте.

   — Хорошо бы, если так. Будешь? — Баш протянул напарнику
полбанки консервы.
   — А сам?
   — Не лезет. Выкинуть что ли?
   — Я тебе выкину!

«…Ваше благородие Госпожа Хозяйка.
Вспышкой в аномалии пропадает гайка.
Побыстрей в контейнер артефакт лови —
Повезет со смертью, повезет в любви…  — во, хорошо сложилось».

   — Нужны трупы и другая снаряга.
   — Будем спектакль устраивать со своей смертью?
   Кирза кивнул.

   — Снарягу жалко. Хорошая, — вздохнул Баш. Но иначе нельзя.
   Научники свою снарягу снабжают или чипами или маячками
или чем там еще. Чтоб найти и вернуть, если не работника, то
дорогую экипировку. Это всем  сталкерам по найму известно.
Теперь, когда Немтырь намекнул о черных спасателях, ясно,
что маячки нужны не только для возврата оборудования.

   — С трупами как-то решаемо, да и без них можно. А вот снаряга…
   — Я голым и безоружным по Зоне шастать отказываюсь.
   — Баш, ну ты как ляпнешь чего-нибудь! Придумаем.

   Вернулся Нем. Кирза хотел спросить: «Что слышно?» — но
спохватился, переиначил:
   — Какие новости?

   Немтырь поднял руку, показал три пальца, сел, достал блокнот.
1.ЕСТЬ ШАНС НАЙТИ АРТ. ГЛУШИТ ВСЕ РАДИОЧАСТОТЫ.

   — Вот видишь, Баш, и не надо догола раздеваться, — хмыкнул Кирза.
   — Это если найдем, — без энтузиазма отозвался Баш.

2. РАДИУС ДЕЙСТВИЯ АРТА = 5М. ПРИДЕТСЯ ИДТИ ОЧЕНЬ БЛИЗКО
ДРУГ К ДРУГУ.

3. ДРУГИХ ВАРИАНТОВ УЙТИ ОТ ЧЕРНЫХ СПАСАТЕЛЕЙ НЕТ.
   — Ну, пока его не нашли — идем как обычно, значит. Двинули?

«Ваше благородие отчуждений Зона,
Что угодно можно ждать от твоей персоны.
На противогазе слезы от росы.
Если будем живы — не помрем, не ссы…»

Глава 16

   — Вы оказались правы, Владимир Алексеевич. Не похоже это ни
на галактику, ни на атом, — Михаил отодвинулся от монитора,
устало потер глаза.

   — Вот и славно. Ничего тебя больше не отвлекает. Можешь
хладнокровно составлять новую программу для прогнозов.
   Хорошая получилась модель. Очень наглядно.

   — Но почему в центре Янтарное озеро? Почему? Я ожидал, что
скорей это будет просто центр Зоны, или ЧАЭС, или Чернобыль 2…

   — А что мы знаем про озеро, Мишенька? Да ничего. Пожалуй, это
самое загадочное место в Зоне. Не ясна его природа. Неизвестен
состав его содержимого. И нет возможности это узнать.

   Химические яды или неизвестное излучение…  Произвести какие-то
замеры невозможно. Людям к озеру хода нет, да и технике. Уже
пытались не раз…

   — Знаю. Это и беспокоит. Уж больно похожа полученная модель на…
   — Друг мой, ну опять очередная аналогия?
   — Скорее версия, фантастическая и недоказуемая…

   — Так тем более не стоит заострять на этом внимание. Но знаешь,
думаю, мы можем позволить себе небольшую кофейную паузу.
   Выскажешься, а я разгромлю твою гипотезу в пух и прах.
И будем работать дальше. Не против?

   — Ну, давайте так и поступим.
— Как говорится — наливай! — усмехнулся профессор, откидываясь
в кресле.

   Михаил встал, включил чайник. Ожидая пока закипит вода,
присел на край стола:

   — Однажды меня товарищ затащил на какой-то симпозиум или
по медицине, или по биологии. Уже не помню. В общем, речь шла
о работе головного мозга. Фазы сна и бодрствования. Я мало что
запомнил, все же биология — не мой конек. Вам, Владимир
Алексеевич, сколько сахара?

   — Без сахара, Мишенька.
   — Так вот. Активность мозга во время сна превосходит показатели
в фазе бодрствования. Доклад сопровождался показом
компьютерной модели, созданной по данным сканирования мозга в
разных фазах.

   Вот и вспомнил я эту модель, глядя на полученную сейчас нами.
   Выброс — фаза быстрого сна, поэтому аномалии перемещаются
так активно именно в этот момент. Грозы — не что иное, как мощный
нервный импульс, переключающий «мозг» с одной фазы
деятельности на другую.

   — То есть бодрствование — интервал между выбросами? Фаза
сбора и накопления информации? Чертовски сложно, но интригующе.
   
   Опять кривая тропка аналогий. Но, думаю, вот так за чашкой
кофе мы можем себе позволить пофантазировать без ущерба
основой работе. Только при чем здесь озеро?

   — Ну, тут уже фантастика. К примеру, под его химической защитой,
скрывается некий разум, инопланетный возможно. Собирает
информацию посредством аномалий.

   Потом — фаза сна, обработка и анализ полученной информации…

   — Если предположить, что аномалии — некие органы чувств,
рецепторы…
   Поскольку этот самый инопланетный шпион привязан к определенной
территории, то вынужден смещать свои сенсоры и радары для
полного сканирования окружающего пространства.

   — Вам бы, Михаил, писать фантастические романы, а не докторские,
— засмеялся профессор, отодвигая пустую кружку. — Нет уж,
обойдемся без зеленых человечков.

   — К слову, если уж и существует некий местный «мозг», то он
наверняка женский. Иначе сталкеры не называли бы Зону
Хозяйкой. А их чуйка заслуживает доверия.

   — О, думаю здесь дело не в чуйке, а в отсутствии женщин, мой друг.
Мужчина без женщины никчемен. Вот и присвоили сталкеры Зоне
женский род. — Владимир Алексеевич быстро глянул на фото у
монитора, улыбнулся:

   — Не зря же говорят «шерше ля фам». Только наша модель наглядно
показывает, что есть в жизненном цикле Зоны четкие математические
закономерности.
   Так что не Хозяйка, а Хозяин. Сталкеры вольны относится к этой
местности как им по душе. Всегда легче сказать: баба-дура во всем
виновата, — чем признать собственные ошибки и просчеты.
   Давай-ка работать.

   — Конечно, профессор. Хорошо бы успеть до Выброса сделать
предварительный прогноз, чтобы проверить…

   — Успеем. Обязательно успеем, если ты не будешь то и дело
отвлекаться.

«И если не будет новостей от Немтыря или о Немтыре. И почему
мне кажется, что их не будет?»

продолжение http://www.proza.ru/2016/12/30/525

0

13

Гл.17

Решили, что Нем пойдет внутрь один, если через час не выйдет,
то сталкеры уходят к периметру. Только как?
   Как они найдут артефакт-глушилку, если Немтырь не смог толком
ни нарисовать, ни написать, как он выглядит и возле каких аномалий
его можно найти?
   Жестами пытался изобразить свойства аномалий, но получилось
вообще не понятно. Кирзе даже вспомнилась игра «где мы были —
мы не скажем, а что делали — покажем», а следом Дениска…

   Посмотрел на часы. Пятнадцать минут всего прошло, а кажется — уже час.

— Баш, у тебя выпить есть?
— Не дам. Пригодится еще. Бди, не отвлекайся.
— Бдю.

   Цех как цех. С виду ничего особенного. Полно их, таких, брошенных
на растерзание времени за ненадобностью. Почти вся крыша провалилась.
Светло внутри.
   Немтырь осмотрелся. Предбанник или холл, пролом вместо дверей, за ним
виден сам цех — большое помещение, заваленное обломками и строительным
мусором.

   Чуть правее центра дрожит воздух. Аномалия. «Аномалия? Но я же её не слышу,
хотя рядом. Вообще ничего не слышу, как в большом мире. Да. Как там.
Абсолютная тишина. Даже кажется, что сейчас за проломом справа окажется дверь
в комнату бабушки Марты, слева твоя, дядь Александр».

   Захотелось вдруг проверить, кто обитает теперь в их коммуналке. Немтырь сделал
несколько шагов к провалу, заглянул осторожно.

Только увидел не свою комнату, а шкаф бабушки Марты, прижатый обломками
стропил к стене. Одинаковые томики собрания сочинений Ленина попадали с верхней
полки вниз и валялись среди пыли.

   Одни —  бесстыдно нараспашку, другие —  скромно уткнувшись корешками в битый
кирпич. Нижней пары полок с художественной литературой вовсе не было видно,
будто шкаф врос за долгие годы своего бытия в бетонные недра. А три средних полки
заботливо протерты от пыли, надписи на корешках книг видны отчетливо. «Пособие по
физике для…», Парселл Э «Электродинамика в задачах», Путилов К.А. «Курс физики»… 
«Исакович М. А. «Общая акустика» — с нее все и началось.

   Не будь супруг бабушки Марты физиком, я бы и не стал ученым. Допустим, оказался бы
он художником, то и я бы, наверное, изучая его наследие, пристрастился к рисованию.
   Не застал этого человека. Только старый черно-белый фотопортрет на стене. Где же он?»
Григорий уткнулся взглядом в серый бетон, вздрогнул, очнулся.

   Какой к черту портрет. Надо же приборы ставить. Пару раз крепко зажмурился, прогоняя
нахлынувший морок. Но тот не отпустил, затаился где-то в углах глаз. Немтырь снял с плеча
сумку с заранее подготовленной к установке аппаратурой.

   Опустился на колени, чтобы достать первый из четырех. Но вместо прибора в руках оказалась деталь
детского конструктора. Гриша сидит под кухонным столом, собирает машинку. Мимо стола проходит мама.
Шаги осторожные, короткие. Пятки почти не отрываются от пола — несет в руках кастрюлю с горячим
супом или сковородку.

   Стол чуть качнулся — накрывает на стол. Успеть бы прикрепить колеса до того, как она наклонится и тронет
за плечо: садись обедать… Поспешил, выронил гайку. Покатилась… Потерялась среди цементной крошки.

   Откуда цемент под столом? Тряхнул головой. На долю секунды услышал «погремушку» сбоку. Уцепился за
этот звук, попытался удержать внутри. Наваждение рассеялось невнятными обрывками по углам цеха.

   Теперь установка. Один датчик здесь, у входа. Другой — в дальнем конце помещения
(это потом, если сможет дойти). Два установить к боковым стенам. Двинулся влево, поглядывая на
датчик аномалий.

   Увидеть, если невозможно услышать. А что увидеть? Пол в коридоре застелен линолеумом с рисунком под плитку.
Ах, да. Нельзя наступать на коричневые плитки, там же под ними верная гибель. Только по светло-бежевым,
шагать на манер шахматного коня, тогда можно добраться до комнаты и в пару прыжков, минуя порожек, оказаться
на диване.

   Скинуть с него подушки и по ним перебраться к окну, не свалившись в поток раскаленной лавы, петляющий
по узорам ковра.
   А с дивана нужно соскочить как можно быстрее и дальше, чтобы чудовище, под ним обитающее, не успело
схватить за ногу …

   Дребезг. Зудящий, нервный. Обошел «погремушку», направился к правой стене. Установил прибор и опять
увяз в тишине.
   Как пройти сквозь нее в дальнюю часть цеха и вернуться? Дважды вернуться, чтобы снять показания.
   
   А зачем? Он уже понял, что здесь происходит. Понял, что датчики бесполезны, их показания ничем не помогут
и ни о чем не расскажут ученым в городке.
   Взялся за концы ножек штатива и со всей силы швырнул аппаратуру через цех. Разобьется — и поделом.

   Не долетела. Надрывно зарыдала «плакса», завертела и сожрала снопом искр технику. Тишина осыпалась
облаком пыли.

   Не дожидаясь, когда накатит очередная волна глухоты, Немтырь направился к выходу.

— Слыхал? — Баш толкнул напарника в бок.
— Угу. Всё. Видать, писец сталкеру.
— Может, глянем?
Кирза посмотрел на часы:
— Еще полчаса. Ждем.

   Вернулся Немтырь. Сразу дал отмашку: уходим.
— Как уходим? — стянув маску, спросил Баш. — А показания снять?

   Нем только качнул головой. Скинул рюкзак, раскрыл. Кирза и Баш быстро
перекинули часть содержимого из своих рюкзаков в опустевший Нема.

   Баш повернулся к Кирзе:
— Кто в хвосте первым?
— Сейчас я. Позже махнемся.

   Немтырю хотелось улыбаться — после глухоты цеха так радовало бормотание
аномалий на маршруте.

   «На самом деле аномалии не издают звуков. Не являются источником акустических волн.
Я бы тогда их не слышал.

   Аномалии поглощают волны, пожирают, всасывают. То, что я слышу — своего рода
антизвук, вывернутые наизнанку частоты, перекинутые воздействием аномалий из
положительной зоны графика в отрицательную.

   Аппаратуры, способной зафиксировать подобное не существует. И если
антигравитационные свойства некоторых артефактов и аномалий почувствовать,
увидеть реально, то с антизвуком это невозможно, да и практического применения
такие исследования не имеют.

   Кому он нужен, антизвук этот кроме меня. Человечеству вполне хватает диапазона
от 16 до 20 кГц. Все, что выше или ниже вызывает только дискомфорт в лучшем случае.

   А мне дарован мир антидецибел. Именно дарован. Моя глухота — дар. Ты оказался прав.
   Во многом прав, дядя Александр. «Нет людей без таланта. Есть люди, которые просто
не понимают своей одаренности, кореш.
   Быть вором — талант, киллером — тоже. И лохом — своеобразная способность. Иногда
очень полезная. О глухоте или слепоте можно думать также».

   Действительно, глухота — дар. Сколько насмешек и гадостей мне повезло не услышать
благодаря ему. И сколько раз я не погиб здесь, благодаря своему антислуху.

   Ну а цех… Таких мест множество в Зоне. Как чудом уцелели здесь небольшие участки
нормального леса, клочки природы, так и кое-где уцелели островки нормального звука.
   Не подъеденного аномалиями, не искаженного ничем шума большого мира, который был
здесь когда-то.

   Будто виниловые пластинки с записями прошлого разбросаны всюду, большие и маленькие.
   Попав на такую «пластинку» человеческое ухо становится грамофонной иглой,
звукоснимателем, а запись воспроизводится только внутри головы.

   Я всегда стараюсь обходить такие места стороной, потому что глохну там, совсем не слышу Зону.
   Обычные люди даже не замечают таких участков, если «пластинки» маленькие, запись на них
короткая и тихая.
   Цех — большая пластинка с громкой четкой звукозаписью высокого качества.

   Поэтому сталкеры слышат, сходят с ума. А датчики ничего не зафиксируют, потому что…
   Ну, это как виниловую пластинку запихнуть в оптический привод или попытаться прослушать
МР 3 диск с помощью граммофона.

   Пластинки в коллекции Хозяйки годны для прослушивания ичключительно человеческим ухом.
   Вот и раскидала она их всюду, потому что ей они ни к чему...

   Так что нет в цехе какого-то удивительного артефакта. Просто фрагмент прошлого времени.
   Время и звук — по сути одно и то же. Волны определенной частоты».

   Немтырь остановился, вскинул руку. Нашел. Аномалию впереди он видел четко, но слышал еле-еле.
   Значит где-то рядом крохотный артефакт, о существовании которого и не знает никто наверное,
потому что «глушилка»  рвет волны с приставкой анти-.

   Только по этому признаку и можно найти данный артефакт.

продолжение http://www.proza.ru/2016/12/31/669

0

14

Гл.18

Ленка ожесточенно боролась с колготками: перекрутились винтом на правой ноге,
пришлось стягивать и начинать сначала.
   Но это ничуть не мешало обсуждению снов, увиденных в тихий час:

— И вот захожу я в эту дверь, а там такая красотища… Тут Химера как заорет: «Дети! Подъем!»
— и всё, не успела я ни одной конфеты попробовать.

— Ерунда. Подумаешь — конфеты, — хмыкнул Борька. — Я же почти собрал этот самолет. Осталось
только шасси приделать и флажки на крыльях нарисовать. Эх…

   Ленка наконец победила колготки, примерилась и спрыгнула с кровати, попав мысками
точнехонько в сандалеты.

— Дениска, а тебе что снилось?
— Отстань, — хмуро пробурчал тот.
— Ну скажи, чего «отстань»-то сразу.

   Денис застегнул пуговицы на рубашке, сунул ноги в кеды и пошел из спальни.
— Не, ну ты чего! Колись! — бросилась следом Ленка, ухватив мальчишку за ворот рубашки.
— Батя. Прощался, — тихо сказал Денис. Скинул её руку и ускорил шаг.

*********************************************************************************

   Кирза открыл глаза. Ночь. Слева Немтырь спит сидя, уткнулся лбом в согнутые колени.

   Как артефакт нашел, сразу перестал быть ведущим. Без объяснений показал на свою приспособу,
показывающую звук.
   Мол, теперь я и глух, и слеп. Рисково такого сталкера ставить впереди или замыкающим.

   С помощью этой же приспособы выяснили радиус действия «глушилки». Немтырь смотрел на экранчик,
а Баш отходил медленно в сторону с артом в руках. Как только экранчик ожил, Нем дал отмашку.
Шесть шагов. Шли дальше внутри радиуса. Так близко друг к другу, что и разницы особой нет, кто идет
первым, кто последним.

   А вот от ночной «вахты» пришлось Немтыря отстранить — ночью больше на слух полагаешься, чем на глаза.

   Справа Баш. Спит на посту? Вроде бы. Одна голова Кирзы зло ухмыльнулась, дала команду: тихонько
взять артефакт, лежащий посередине между сталкерами.
   Потом подняться и ходу. Подумаешь — темно. Для глаз химеры это не помеха.
   Вторая голова что-то попыталась возразить, выдала какой-то детский глупый лепет, типа, это же напарники,
это подло, плохо…

   Баш ударил по рукам, и голова химеры тут же сжалась, затаилась, как нашкодившая псина.
   Кирза посмотрел на напарника. Тот пытался что-то выразить жестами. Сначала кивал в сторону  Немтыря и,
прислонив руку к щеке, изображал спящего.

   Потом показывал на себя и Кирзу, пальцами делал бегущего человечка. Наконец Кирза сообразил: уходим
вдвоем, глухого бросаем. Кивнул, поднял артефакт и поднялся. Указал на себя: иду первым.

   Баш подождал, чтобы напарник сделал четыре шага, и двинулся следом. Мысленно извинился перед спящим.
   Да, они плохо поступают. Плохо. Но ты пойми, Нем. Чертов клещ тишины на затылке не знает мучений совести.
   Он вообще не в курсе, что такое совесть. Только жрет и жрет. Меня жрет, Баша. Не проснись Кирза, и я бы не
выдержал, пустил пулю в эту тварь…

   Химера как всегда двигалась бесшумно; лапы мягко ступали по земле; с виду громоздкое уродливое тело
плавно изгибалось, уходя от прикосновения веток.
   Башка, что поменьше, гримасничала, перетекая из звериного голодного оскала в нежную улыбку и обратно.
   Башка, что покрупней, внюхивалась в ночной мрак, всматривалась в мерцание аномалий.

   Где-то впереди она чуяла если не соплеменника, то кого-то близко похожего. Без разницы. Голод. Голод. Голод.
Заткнуть его куском мяса…

   Резкий запах. Человек. Два человека. Тот, что идет последним — ранен?

   Химера чуть быстрее стала переставлять лапы. Обе башки сосредоточились на жертве. Жирная туша твари,
вросшей в человека, пульсирует, заглушает его запах и жрет его нутро, жрет. Скоро от человечка останется только
бесполезная шкурка. Голод.

«…Мы идем в тишине по убитой весне,
По разбитым домам, по седым головам,
По зеленой земле, почерневшей траве,
По упавшим телам, по великим делам…» — напевал про себя Кирза, шаг за шагом прокладывая путь в теле ночи.

Из-за чертовой «глушилки» или увлекшись песней не услышал, как упал Баш. Обернулся не на звук, а по
команде чуйки.

«… Ворох писем, не скучай
    Похоронка, липкий чай…»*

  Обернулся и застыл, глядя как… Химера, прижав передними лапами тело напарника к земле, рвала ему глотку
одной башкой. Другая тоже чавкала чем-то, но Кирза не видел, чем. Одновременно обе башки прервали пир и
посмотрели на сталкера.
   Он сорвал маску и то ли зашипел, то ли закричал. Вернее, одна его голова зашипела, отгоняя тварь от добычи,
а другая закричала от ужаса, но крик увяз в «глушилке».

   Химера перешагнула через тело Баша и зашипела в ответ. Она никогда ни с кем не делилась добычей. Голод.

***********************************************************************************************

   Что-то стукнуло о стол младшего сотрудника. Владимир Алексеевич оторвался от монитора, обернулся.
   Михаил спал, уткнувшись лбом в клавиатуру. Профессор посмотрел на часы, потом поднялся, подошел к
коллеге, тронул за плечо:

— Мишенька, просыпайся.
Тот подскочил как ужаленный. Захлопал глазами.
— Ой. Простите, Владимир Алексеевич. Сам не знаю, как так получилось.
— Не извиняйся, мой друг. Мы и в самом деле засиделись, как говорится, не на шутку.
Все выключаем и спать. Поверь, на подушке лицу удобней, чем на кнопках клавиатуры. Не забудь сохранить
файл перед выключением. А еще лучше — скопируй-ка и ко мне на компьютер.

— Да-да, обязательно, — засуетился сотрудник. — Я и на флешку резервное копирование сделаю.
— И спать. Сразу спать!
— А вы?
— Следом за тобой. Я же тоже живой человек, — засмеялся Владимир Алексеевич. Он вернулся за свой стол.
На мониторе мигнул сигнал: Михаил перекинул файл.

— Ну и название!
— А что вам не нравится, Владимир Алексеевич? Нормальное название, не хуже прочих.
— Как в кино, помнишь? «Почему операция «Ы»? «А чтоб никто не догадался…» Мда.

   Профессор кликнул по файлу: переместить в папку… сохранить…
— А, пожалуй, присвоим это название проекту в целом, ты не против?
— Нет, конечно, — Михаил с трудом подавил зевок и встал из-за стола.

   Владимир Алексеевич навел курсор на папку, щелкнул, выбрал в открывшемся окне
строку «изменить имя» и быстро набрал: «сны янтарного озера».

*****************************************************************************

   Мне нравится смотреть, как ты говоришь. Движение губ завораживает. А тебе, видимо,
нравится, когда мужчина  в буквальном смысле смотрит тебе в рот. Пусть так.

   Мне нравится, что ты не притворяешься, а такая как есть. Без косметики. Без фальши.
И тебе нравится, что не надо притворяться быть лучше, приукрашивать… Ты всегда красивая.

Мне нравится, что ты любишь воду. Дождь. Я тоже люблю дождь.

   Мне бы очень хотелось услышать твой голос. Хотя бы на минуточку, просто чтобы знать,
какой он. Ты смеешься. Вижу. Но слышу не твой смех, а ритмичный кашель «простуды».

   Значит, Баш или Кирза, или оба, ушли, забрав «глушилку».  Видимо, у них совсем сдали
нервы, если сорвались с места, не дожидаясь утра. Только сумасшедшие ночью ходят по…

Нет. Я не уйду. И ты не отпустишь.

   Не хочу открывать глаза. Мне хочется думать, что я  — часть твоего сна. А ты — моего.
   В этом сне я успею добраться до схрона, прежде чем до меня доберутся «поисковики».
Или не успею и растворюсь в твоем сновидении. Навсегда…

*в тексте использован фрагмент песни Егора Летова "Мы идем в тишине"

P.S.

— А я летом, когда к бабушке уезжал, она меня в церковь с собой брала, — Борька ловко
разгрыз семечку, смачно сплюнул, — внутрь меня не пустила, поставила в очередь
к прилавку такому…

   — Так в церковь вы пошли или в магазин? — Ленка не плевалась очистками, а
складывала в ладошку, чтоб потом высыпать под скамейку красивой горкой.

   — Ну, там, на входе типа магазина. Иконы продают, книжки без картинок, свечки
и блестящее всякое. Вот. Только она ничего не покупала, а отдала продавщице бумажку
с именами и за эту свою бумажку еще и заплатила, прикинь!

   Ну, я и спросил, а зачем и почему. Бабушка ответила, что на листочек она имена
написала тех наших родственников, кто уже умер, чтобы о них Батюшка помолчал по-доброму.

   А я опять: зачем? А она: если об умерших по-доброму помолчать, им легче к Богу будет
подняться. Я хотел сказать, что могла бы она мне листок отдать и деньги, я бы помолчал хоть
целый день. А потом вспомнил, что читать не умею.

— Да че ты врешь-то? А как же ты вчера на гараже надписи читал?
— Ну, научился уже сейчас. К тому же на гараже слова короткие.

— Ай! Эх, самую большую семку уронил, — Денис соскочил со скамейки и, присев на корточки,
попытался найти потерю. — А к чему ты это рассказываешь?

— Да вот подумал. Снятся же нам сталкеры? Снятся. Может нам и снятся, потому что некому
про них помолчать? Вот скажи, ты мамке сказал, что батю видел во сне?
— Нет. Зачем? Может он жив-здоров, а она плакать будет…

— Если поверит…
— Не поверит. Я маме как-то пыталась уже рассказать сон один, а она только рукой махнула.
Борька, дай семок, я все сгрызла.

— Не дам.
— Ну пожа… — Ленка осеклась, увидев, как погрустнел вдруг Денис. — Ну и не надо. Давайте
тогда помолчим. Борька, а тебе бабушка не сказала, как это молчать по-доброму?

— Неа. Наверно просто хорошее надо о человеке подумать. Денис, давай на скамейку.
Будем молчать.
— Ну, можно, — Денис сел между друзьями.

— Глаза закрывайте, — скомандовала Ленка.
— Это зачем?
— Борька, надоел ты уже этим «зачем»! С закрытыми глазами легче молчать.

0


Вы здесь » Завалинка » XXL » Сны Янтарного озера Автор — Ли Гадость