**********
— Старшой, а зачем она, любовь? Эй, подожди! Ты чего побежал? Извини, если что...
Минут пять идут молча, затем Геродотыч не выдерживает:
— Старшой, а что такое это вообще — любовь?

**********

… Сколько она себя помнила, столько слышала эти странные, загадочные слова: «зона», «сталкер», «артефакт»,  под вечное и размеренное как метроном, «Да-да?..»
Эти слова мало о чем говорили, но намекали, что где-то есть другой, отличный от стального бункера, мир.
Мир, откуда появлялись иногда грязные, небритые, пахнущие крепким мужским потом, табаком и перегаром личности. Странные гости сдавали профессору какие-то жестянки, получали взамен необходимую амуницию или зеленые шуршащие банкноты, которые называли «капустой» (Почему «капуста»? Она как-то пробовала грызть эти бумажки — невкусно и отдаёт свежей краской...) и вновь уходили в никуда, оставляя после себя ауру приключений и опасности.
Всё это волновало и манило до свербячки в белых пушистых ушках. Поначалу она пугалась — вдруг псевдоклещи от одичавших посетителей бункера? — но ежедневный осмотр со стороны Круглова вроде не давал жутким паразитам Зоны ни единого шанса.
Так что это была не обычная почесуха, а какая-то бацилла воли, сродни той, что жила в необычных бродягах...

**********

… Всё чаще и чаще стали мелькать в разговорах слова «Монолит», «Припять», «Исполнитель Желаний». Сахаров почти забросил все остальные исследования и всё больше времени проводил с ней и новым своим изобретением.
Целыми днями что-то паял, при этом запах разогретой сосновой смолы растекался по всему бункеру и никакая вентиляция не могла справиться с этим горьковато-въедливым хвойным ароматом.
Потом выпускал её на пол, надевал ей на голову странную дужку, щелкал какими-то ручками, на, как он говорил, «направленном ретрансляторе-усилителе» и ждал, когда она подбежит к прибору. Из раструба ретранслятора доносились заунывные звуки, при этом сам ящик пугающе озонировал маленькими грозами-искрами. Профессор обычно стоял рядом с машиной и тоже пах не очень привлекательно: карболкой, аммиаком, хозяйственным мылом, так что особого желания участвовать в этих экспериментах у неё не было.
Но гул всё-таки заманивал, как-то даже на уровне инстинктов... И потом, она быстро убедилась: стоит ей подойти, Сахаров сразу угостит морковкой или половинкой яблока, покачает озабоченно головой, вздохнет: «Что же снова не так?» и вновь погонит Круглова делать какие-то замеры, а добряк Круглов по пути обязательно наломает ей веток орешника, о которые так хорошо точить зубки...

**********

… Однажды она дремала у себя в закутке и вдруг услышала взволнованный голос Круглова:
— Профессор!!! Кажется, наконец, удалось! Вот замеры: тут, тут, и тут!
В ответ послышалось сквозь довольное потирание сухоньких ладошек:
— Да-да, хорошо, сейчас я попробую настроить прототип!
Она выглянула на звуки и увидела Его. Он стоял, устало облокотившись о стену возле окошка, потирая лоб длинными сильными пальцами в обрезанных перчатках и недовольно морщась. А потом она заглянула в Его глаза...
От сиюминутного безумия спас заслонивший незнакомца Сахаров с прототипом в руках.
— … А на ком Вы там экспериментируете, профессор?
— Да-да? А!.. Вот, на кролике. Вы понимаете, генетическая память этого вида об удавах дает основания предполагать особую восприимчивость к подобным...
Далее она ничего не слышала — наушники плотно обхватили её голову и вновь послышался манящий гул.
Но сейчас он не действовал: весь её маленький умишко занимал только ЕГО образ. Гул прекратился.
— Вы знаете, Меченый, мне, кажется, удалось! Но я хочу Вас предупредить — образец сможет выдерживать излучения только какое-то время, после чего включится таймер...
Но Он смотрел только на нее:
— Красота какая! Можно?..
— Да-да, пожалуйста!
Сахаров поднял её и, шаркая, поднёс к окошку.
Он взял её в свои крепкие, сильные мужские руки:
— «Бабочка»! Это надо же! А вы знаете, я в детстве таких тоже держал…
Она на мгновение почувствовала лёгкий укол ревности, но тут же успокоила себя: «Он же сказал: «в детстве», значит — давно! А сейчас у него на руках Я!»
Снаружи раздался адский грохот и она, почему-то подумав "Буран!", непроизвольно...
— Вот! Отголосок прошедшего выброса. Надо записать время…  замечали ли вы, что в последнее время выбросы становятся всё… — Сахаров поднял глаза от тетради с записями. — Э-э-э... Меченый, простите, но она, кажется, вас... э-э-э...
Она смотрела в Его глаза и молила: «Пойми, это была не я! Это всё проклятые рефлексы!»
— Ничего, профессор, говорят, это к счастью и богатству! — грустно улыбнулся Он.
И тут она поняла, что влюбилась, безоговорочно и бесповоротно. Он снял с неё прибор, поцеловал в носик, одел наушники себе на голову:
— Ладно, а теперь по делу. Как именно попасть в лабораторию? Где вход?
Сахаров говорил что-то про метки на карте и про Васильева, а в её голове билась только одна мысль: «Зачем лаборатория? Зачем какой-то Васильев? Если есть я и ты?..»

*********

… После этих событий Сахаров охладел и к своему изобретению, и к ней.
Теперь её бытом занимался в основном Круглов, а так как он был завален ещё и другими задачами выше крыши, то свобода предполагалась, можно сказать, полная — во всяком случае, клетку не закрывали, и гулять ей разрешалось почти невозбранно, лишь бы под ногами не мешалась да документы с проводами не грызла. Прожив пару дней такой кошачьей вольницей, она решилась...
… Карта висела в боковом подсобном, и она ночь напролёт, при свете никогда не выключающейся дежурной лампы, изучала таинственные значки и стрелочки. Поняла, что ничего не поняла и решила, что любящее сердце само подскажет.
Под утро стащила со стойки один из старых прототипов и, как смогла, помогая задними лапками и чуть ли не хвостиком, завязала на себе — Он ведь впервые увидел её так, и у Него теперь такой же, это их опознавательный знак, это то, что выделяет их из всех остальных!
Крыса, соседка по комнате, затихла в колесе и блестящими глазками-бусинами внимательно наблюдала за ней. Затем сбросила ей вниз целое яблоко, словно подарок в дорогу...

**********

… Она дождалась, когда подслеповатый профессор утром откроет дверь в лабораторию, стрелой выскочила в  коридор и спряталась за ящиками. Наконец завозился и закашлялся у себя в комнате Круглов. Обычно после этого он уходил с бормотанием о «свежей курятинке» туда, где она сидела сейчас, раздавалось какое-то шипение, повторяющееся минут через десять, и потом Круглов появлялся у Сахарова, пахнущий хоть немного «по-сталкерски», свежим табачным дымом. Значит, если пойти за ним, то можно попасть в ту волшебную страну, откуда появился и куда вновь ушел Он.
Интуиция не подвела. Появился заспанный Круглов, нажал какую-то кнопку, после чего большая дверь вдруг начала плеваться дымом и подалась внутрь, издавая знакомое «пш-ш-ш...»
На мгновение стало боязно, но Круглов обыденно шагнул в открывшийся проём, и она, собрав всё мужество, шмыгнула в уже уменьшавшуюся щель.
Вонь густого тумана в простенке напомнило амбре Сахарова, но, в то же время, химическое облако прятало её от глаз эколога. Наконец открылась вторая дверь и она прыжком вылетела навстречу своей судьбе...

**********

… «Ну, вот и всё! Допрыгалась зайка...»
Она просто умрёт здесь от голода, если раньше не умрёт от страха.
Слепыши кружили вокруг трубы, привлечённые новым, незнакомым досель запахом. Изредка в её поле зрения попадал то облезлый хвост, то кусок будто битой паршой шкуры. Хорошо, хоть достать не могли, труба узкая. Но что дальше?..
Ночь разорвал вой. Вой, вызвавший прямо-таки первобытный ужас, перед которым испуг от слепых псов казался мелким недоразумением. Она услышала повизгивания её недавних тюремщиков и дробный топот убегающих лап.
— Кто это здесь ещё?
Оскаленная серая пасть появилась в круге трубы, сменилась черным зрачком вкругу желтоватой радужки. «Волк!» — выплыло откуда-то из глубин подсознательного и сердечко её, засбоив вдруг, отправило хозяйку в спасительный обморок...
… — Не боись, косой, не съем!
Единственно, что она смогла пролепетать, это почему-то обиженное:
— Я не косой! — и открыла, наконец, глаза.
Волк потянул воздух носом.
— Извини, КОСАЯ! Да ладно, не дуйся и не трясись ты так. Сказал же, не трону! Хотел бы, давно бы уже слопал.
Она немного осмелела:
— А как ты меня вытащил из трубы?
Волк почему-то смутился:
— Как-как… руками...
Она недоверчиво посмотрела на него:
— Какими еще руками?
— Ладно, проехали тему... Ты как здесь очутилась? И что это на тебя надето? Хотя подожди, давай лучше вначале найдем место потише, передохнём, заодно и поболтаем. Прыгай в рюкзак! — и указал лапой на темный сверток рядом с её бывшим убежищем.
— А откуда у тебя рюкзак?
— Слишком много вопросов...

***********

… — Слушай, а можно мне с тобой поговорить? А то меня уже укачивает...
Волк кивнул головой, и она, незаметно для себя увлекшись, рассказала почти всю свою короткую жизнь.
Волк слушал, весело фыркал, один раз даже рассмеялся, чуть не выронив рюкзак из пасти… Наконец он забежал в какой-то ангар, пулей пролетел по решетчатым лестницам, серой молнией запрыгал по балкам под крышей, пролез в щель между отогнувшимся железом и стеной.  Они очутились в весьма уютной каморке с наваленными грудой бушлатами, какими то свёртками, почему-то автоматом и парой рюкзаков.
— Не бойся, блох тут нет. Так что располагайся! Это моё логово-схрон на Свалке. Самое главное, ни один человек сюда пролезть не сможет.
Волк помотал башкой:
— Фух, ну и рассмешила же ты меня! Ты, подруга, совсем еще серая!
Она выпрыгнула из рюкзака, потянулась и возразила:
— А вот и нет! Я белая, в пятнышко!
— И вдобавок глупая! Как ты вообще еще живая? Ладно, давай я вкратце обрисую тебе обстановочку...

*********

… — Ну, вот, в принципе и всё.
Волк кашлянул, подумал и добавил:
— Тот, кого ты ищешь, скорей всего туда направился. Я тут как раз лазейку в обход Бара одну знаю. Хочешь, проведу тебя до Складов? Мне сейчас в Мертвый Город нужно, так что нам, считай, по пути.
Она кивнула головой:
— Интересно ты рассказывал! — и прошептала  мечтательно: — Как бы я хотела стать человеком...
Её собеседник хмыкнул:
— Хе! Ты как относишься к тому, что никогда не сможешь носить серебряные серёжки?
— Не поняла?..
— Эх, ладно...
Волк неожиданно ухватил её ушко зубами и на секунду сжал челюсти. Она замерла. Волк критически осмотрел результат своего действа:
— Ага, кровь пошла!
— Больно же! Ты это зачем сделал?
— Маленький подарок от меня. Потом поймёшь! Дождись полнолуния...

**********

… — Всё, дальше разбегаемся. Тебе — туда! — Волк махнул лапой куда-то вправо. — Бывай, дуреха влюбленная… и будь осторожней!
— Почему сразу дуреха и влюбленная?.. — пробормотала она и совсем смутилась: — А что, видно?
Её проводник усмехнулся:
— Мы, волки, и не то чувствуем. Короче, сбычи мечт! Надеюсь, еще свидимся! — и растаял в ночи.
— А какую мечту нужно загадывать? — прошептала она вдогонку...
… Осмотрелась.
Хотелось есть и пить.
Через дорогу среди серо-желтой долины возле болотца мелькнул квадрат зелени, огороженный невысоким забором из проволоки. Она допрыгала до таблички, на которой было написано большими буквами «МИНЫ» и от которой начинались торчащие тут и там из жухлой травы железные палки.
Что такое «мины», она не знала, но жизнь в лаборатории отучила от лишнего любопытства ко всему, чего не понимает, поэтому осторожно петляя между колышками (ну не зря же их тыкали, правда?), подбежала к ограде из серебристых нитей, поднырнула под колючую паутину и принялась с наслаждением грызть раскидистые зеленые кусты. Ей вдруг захорошело, голова стала будто наполненная лёгким ветерком,  казалось — еще немного — и она взлетит ввысь...
… И вдруг почувствовала, что её действительно поднимают вверх, только за уши.
— Так, это кто тут у нас браконьерствует? Супец сам пришел в гости! О! Грыня, ты только поглянь!!!  Интересно, а наушники у животины откуда?
« Я от Сахарова ушла, я от пёсиков ушла... А теперь, кажется, попалась... О б-же — вот и всё!  — её прелестные косые глазки сами начали уходить в закатушки:  — Интересно, сколько теперь мне жить осталось?..»
И тут где-то в чахлой рощице возле Кровососовки вдруг послышалось: — «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!..»
«Только не умолкай!» — взмолилась мысленно, и кукушка, словно услышав её просьбу, все продолжала и продолжала...
— Прекращай! А ты сам сейчас что делаешь? Видишь, зверюга в доску свой, знает, какая трава особо полезна! Гы-гы…  Да и костёр разводить некогда…  забыл, мы на секунду за «пластилином» забежали — и в рейд? Брось кроля!  А то сейчас все руки в пуху будут — как «мацанку» снимать собрался?
Откуда сбоку проревело: — «Врагу не сдается наш гордый Варяг!!! Я звизданутый и у меня справка есть!!!»
— Так, Псих проснулся! Сваливаем, пока стрелять не начал… аккуратней, на мины не наступи... А ты, Банни, бывай! В гости заглядывай, когда мы не голодные!..

***********

… И она поняла, что именно загадает, если доскачет до Монолита. Она загадает стать такой же веселой и отчаянной, как и эти ребята… и слава о ней разлетится по всей Зоне… и тогда Он обязательно-обязательно встретит её, возьмёт в свои сильные мужские руки и вновь посмотрит в её красивые раскосые глаза...

З. Ы. Огромное спасибо Wolf (LE) за предоставленный на форуме образ.

**********

...Он летит ночной порой,
Лунным светом освещенный,
И, ничем не удрученный,
Все он видит под собой.
Гордый, хищный, разъяренный...

**********