ч.2

Раздавшийся за дверью стон не оправдал моих надежд. Кто-то брел по коридору,
шаркая ногами по выбитому паркету. Я замер, не в силах пошевелиться, молясь,
только бы некто не обратил внимания на этот злополучный класс. Не получилось.

  Через минуту на ладан дышащую дверь сотряс удар. Хлипкая преграда задрожала,
но выстояла, усиленная приставленным к ней вплотную столом. Еще удар. Стол
противно скрипнул, отодвинувшись назад на несколько сантиметров. Затем еще.

  Из-за двери послышалось нечленораздельное «Ы-ы-ы». После чего обладатель
голоса с новой силой врезался в дверь.
  Атрибут учительской власти вновь устоял, зацепившись столешницей за выбоину
в полу. Вскоре незваный гость принялся с усердием отбойного молотка долбить
хлипкий заслон, пытаясь оттолкнуть мешающую ему преграду. И он не успокоится,
пока не добьется своего.
  Я снял «эмку» с предохранителя.

  Примерно минуту спустя, дверь поддалась и в образовавшуюся щель пролезла
рука. Хотя, слово рука, не совсем подходит тому, что появилось в проеме. Начи-
сто лишенная кожи конечность, принялась шарить по стене, осторожно щупая шер-
шавую поверхность, затем ухватилась за косяк, попутно сломав палец.
Зомби!

  В коридоре послышалась возня, и упрямая дверь, наконец, поддалась, ломаясь
под натиском извне. Я вскинул автомат, целясь в проем. Вход в класс загородила
едва различимый в темноте силуэт. Постояв немного, словно принюхиваясь, зомби
шагнул внутрь и тут же шарахнулся от нестерпимо яркого света, ударившего из
закрепленного у меня на голове фонаря.   

  Мертвяк повернулся к свету лицом, отдаленно напоминавшим маску. В следующую
секунду длинная очередь разнесла ему голову на куски.
  Обезглавленное тело с глухим стуком упало на пол, продолжая конвульсивно
дергаться. Я всадил в него остатки магазина, внутренне надеясь, что этого бу-
дет достаточно.
  С патронами скоро станет туго, если буду расходовать их в таком количестве.
  Зомби в последний раз дернулся и затих. Быстро перезарядив «эмку», я выклю-
чил фонарь, на некоторое время ослепнув.
  Подождав, пока зрение привыкнет к темноте, осторожно пополз к выходу.
  С одной стороны, этого можно было и не делать, но в коридоре отчетливо слы-
шалась странная возня, не прекратившаяся даже в тот момент, когда началась
стрельба.

  Приблизившись к проему, я повернулся на звук и вновь зажег фонарь. Зрелище
впечатляло. По центру холла, полукругом расположились еще трое зомби и увле-
ченно пожирали останки мертвого бюрера.
  Увидев свет, троица резко повернулась, ища виновника не к месту прерванной
трапезы. Заметив нарушителя спокойствия, зомби стали подниматься с твердым
намерением наказать обидчика.

  Не дожидаясь продолжения, я выстрелил из подствольника, тут же улизнув в
класс. Раздался взрыв. Осколки, вместе с потревоженным в месте попадания гра-
наты мусором и частями тел зомби громко забарабанили по стене, где я укрылся,
пустив последнюю гранату. Наступила тишина.

  Подождав еще немного, я осторожно выглянул наружу. Тихо. Включив фонарь,
принялся бегло осматривать коридор в поисках еще каких — либо сюрпризов. Грана-
та попала удачно, разбросав в стороны и мертвецов и дважды за сегодня сдохшего
бюрера.
  Фух, пронесло.
  Место придется менять. Вроде как зомби не оживают во второй раз, но мало ли?..
  Вскоре я перебрался в третий от меня класс, заклинив дверь ножкой стула, и
забился в угол, пытаясь унять дрожь в коленях.
  Организм постепенно отходил от стресса и теперь тело ходило ходуном от пере-
напряжения. Перед лицом раз за разом проскакивала картинка: подсвеченное фона-
рем лицо мертвяка, оскал его разорванного рта… Меня передернуло от отвращения.

  С трудом сглотнув, я сделал несколько глубоких вдохов. Стало немного легче.
Взглянул на часы. Половина третьего . Ничего себе?! Это сколько же я спал? Дела…
Теперь уже точно не посплю. После такой-то встряски.
  К моей радости оставшаяся ночь прошла более-менее спокойно. Если не считать
рыка кровососа, сцепившегося со сворой псов, да крика химеры в нескольких квар-
талах отсюда. Хотя и без них хватало. В ватной тишине постоянно проскакивали
какие-то звуки, каждый раз заставляя меня вжиматься в стену, исступленно молясь,
чтобы пронесло.

  Как только за окнами начало сереть, я выбрался из школы и со всех ног припус-
тил к Янову. На самом  деле — это ноги неслись впереди меня, как у героев мульт-
фильмов, стремящихся как можно быстрее достигнуть нужного места.
  В моем случае все гораздо сложнее. Впереди был долгий и изнурительный путь.
  Несколько раз я чуть было не вляпался в аномалию. Встреться такая мне на до-
роге раньше — обошел бы даже без помощи детектора.
  А тут... Стараясь не выходить на дорогу, дабы не светить физиономией на всю
округу, я осторожно продирался на запад, пытаясь как можно быстрее выйти из
этого проклятого места, давившего на психику почище пресловутого Радара.

  Когда впереди показался неспешно бредущий квад Долга, радость встречи с жи-
вым человеком окончательно лишила меня осторожности. Я буквально выскочил к
ним наперерез, позабыв обо всем на свете.
  Очередь, взрывшая землю перед ногами, заставила застыть на месте.

— Стой, где стоишь! — крикнул командир квада.

  Я молча кивнул. Долговцев лучше не провоцировать. Нашпигуют свинцом по самые
помидоры, а потом только начнут разбираться.
  Четверка упакованных в черно-красные комбинезоны бойцов осторожно приблизи-
лась ко мне.
— Ты откуда, мужик? — поинтересовался старший.
— Из Припяти, — выдавил я, ожидая реакции.

  Вместо ответа в  морду тут же прилетел приклад. Слезы брызнули из глаз, изо
рта вырвался крик.
— Чего орешь? Больно? — крикнул в ответ долговец. — Из какой, на хрен, Припяти?!
Я что, по-твоему, на идиота похож?!
— Пошел ты, знаешь куда?! — в ответ заорал я, — Вы что творите, отморозки?!
— Если орет, значит, не зомбак, — задумчиво произнес старший и добавил уже
спокойным тоном: — Значит так, умник. В Припять никто ночью не ходит.   
— А я и не ходил, я там ночевал.
— Иди ты, — недоверчиво пробормотал сержант.
— Мужики, — примирительно сказал я, глядя на недоумевающих долговцев, — я пой-
ду, ладно. Ночь не спал, жрать хочу.

  Протянутая рука, дала понять, что конфликт исчерпан.
— Без обид, — буркнул старший.

  Долговцы молча развернулись и двинулись в сторону Юпитера.
  Переведя дух от нелицеприятной встречи, я потопал к Янову, благоразумно об-
ходя Копачи северней.
  В драном комбезе, с тридцатью патронами, с кислородом на два вдоха делать
там совершенно нечего. Лучше крюк, чем беготня от плотей или игра «Пристрели
сталкера» с наемниками. Ребята говорили, их пару раз видели недалеко от желез-
нодорожного депо. Не хватало пересечься на полдороги.

  Через три часа показался карьер с газировкой. Осталось чуть-чуть. Вскоре
чумазый и злой я ввалился в здание вокзала. Услышав звук открываемой двери,
народ притих, разглядывая мою замызганную рожу.

— Что уставились? — вместо приветствия буркнул я собравшейся в зале компании.

  Не говоря больше ни слова, протопал в комнату Клеща. Торговец сидел, обложив-
шись барахлом, аккуратно раскладывая товар согласно описи, которую заменял
залапанный лист бумаги, неизвестно как держащийся в его тонких пальцах.

— Ревизия у меня, — недовольно пробурчал барыга, не поднимая глаз.

  Губы Клеща непрерывно шевелились, выдавая крайнюю степень занятости. Тонкие
длинные руки торговца, ловко сновали среди разномастного товара, четко выхваты-
вая из бесформенной груды необходимую вещь. Ни дать ни взять — царь Кащей, чах-
нущий над златом.

— Клещ, — ожидание начало действовать мне на нервы.

  Поняв, что так просто гость не уйдет, торговец поднял голову, взглянув на ме-
ня ничего не выражающими рыбьими глазами. Скуластое лицо Клеща вытянулось, по-
хожая на пергамент кожа сморщилась, отчего физиономия покрылась сеткой тонких
морщин.

— А, это ты…
— Я.
— Ну и?.. — последовал риторический вопрос.
— Воды дай.

  Торговец повернулся спиной и выудил из стоящего неподалеку баула две бутылки.

— На… — Клещ протянул емкости и опустил голову, давая понять, что разговор за-
кончен.

  Получив то, что просил, я отправился восвояси.

— Лях, — окликнул меня барыга.
— Чего?
— Все нормально?
— Нет.

  Наскоро умывшись, я, не снимая комбеза, прихватил контейнер и двинул к «бота-
никам».
  Устал, не устал, а все еще работаю на них, и отдавать трофей придется. Если
честно, хотелось побыстрей. Злополучный контейнер, казалось, жег мне руки, по-
ка я добирался до бункера.
  Охрана, сплошь состоящая из долговцев, встретила меня подозрительными взгля-
дами. Еще бы. Грязный, местами порванный комбинезон, наскоро обмытая рожа, на-
поминала скорей бомжа, нежели сталкера.
  Я их понимаю. Сколько людей скатывалось по наклонной, не выдерживая пресса,
которым давила Зона, пытаясь унизить, сломать, растоптать. И топтала, пачками
топтала. Не только молодых, частенько в ее лапы попадались опытные дядьки,
стоптавшие не одну пару ботинок по радиоактивной земле.         
Вот и Фома не сдюжил…

— Лях, — сдержанно поприветствовал меня начальник караула долговцев, лейтенант
Мазепа. Большущий такой мужик, бывший ОМОНовец, по прозвищу Танк. — Здоров. Ты
чего один? А где твой кореш?
— Спекся, — буркнул я, ненавязчиво двигая его плечом. — Дай пройти.

  Танк сочувствующе кивнул и посторонился, не задавая лишних в этой ситуации
вопросов.
  Пройдя по коридору, я сдал оружие в пирамиду, затем направился в лаборато-
рию, где большую часть времени проводили наши «яйцеголовые» работодатели.
  Не скрою, многие из них были мужиками не робкого десятка, часто ходили с на-
ми в рейды, на равных делясь куском хлеба или горсткой патронов.
  Но вот с начальником группы у меня не сложилось. Нежный, слащавый, больше
похожий на девочку-переростка руководитель этой разномастной компании, Свири-
дов, ничего кроме раздражения не вызывал.
  Он всегда держался немного особняком, словно показывал всем, свое особое
положение. Вот с ним то и предстояло сейчас разговаривать. Блин, как я не-
навижу этого упыря очкастого…

  Свиридов торчал возле монитора и увлеченно дискутировал с Николаем Петрови-
чем. Все называли его только так, выказывая уважение этому отчаянному, убе-
ленному сединами коренастому мужичку, который, несмотря на возраст, а было
ему немного немало под полтинник, давал сто очков вперед многим в округе
сталкерам.

— Я категорически возражаю против такой самодеятельности, — визжал Свиридов,
тыкая пальцем, с идеально отполированным ногтем, в экран.  — Как вы могли,
проводить опыт с образцом, не спросив об этом меня?
— Я спрашивал, Виктор Иннокентьевич, — пытался оправдаться Петрович. — Но
dы сказали, что…
— Мало ли, что я тогда сказал! — продолжал верещать Свиридов.
«Господи, что Петрович с ним возится? Дал бы в ухо разок, и дело с концом».

— Вы своей безответственностью чуть было не привели…
  Я громко кашлянул, привлекая внимание ботаников. Те разом прекратили спо-
рить и недоуменно уставились на меня. Петрович с благодарностью, Свиридов,
наоборот, с раздражением и даже с легким налетом презрения. Ублюдок чертов.

— Гм… Лях, — пренебрежительно оттопырив верхнюю губу, обратился ко мне Сви-
ридов. — А dам не кажется, что прежде чем зайти, полагается…

  Он осекся на полуслове, когда я с грохотом поставил на стол контейнер с
покоящейся в нем ненавистной башкой бюрера. Негнущиеся пальцы, открыли крышку,
являя компании голову уродца, с навеки застывшей на лице гримасой.
— Вот, — через силу выдавил я, стараясь не заглядывать внутрь.

  Свиридов тут же подскочил к контейнеру и с видом буйно помешанного энтомоло-
га, только что обнаружившего редчайший вид бабочки, извлек голову, принявшись
вертеть ее во все стороны, беззвучно шевеля губами. Постепенно его лицо поме-
няло выражение с радостного на недовольно-брезгливое.

— Не подходит, — тоном базарной торговки выдавил из себя Свиридов. — Она изу-
родована, а я просил…
— У меня не было выхода. Иначе он прикончил бы меня, как напарника, — сдержи-
вая рвущуюся наружу ярость, выдавил я. — Но работу мы выполнили. Поэтому, да-
вайте то, что положено, и я пойду.

— Вы издеваетесь? — картинно вскинул брови Свиридов. — Платить вам? За это?
Я просил…
— Деньги…
— Нет, ну посмотрите на него. Вам что заказывали? Голову бюрера, но целую.
Понимаете? ЦЕЛУЮ! А не это… Вы что же, хотите, чтобы я показал ее отцу, тогда
как обещал подарить…

  Возникла пауза. Свиридов, сообразив, что сболтнул лишнего, умолк, беспомощ-
но хлопая глазами. Коллеги по цеху, уставились на него непонимающими взгляда-
ми.
  Только мне ничего понимать не нужно. Кровь мигом отхлынула от лица. Стиснув
до боли зубы, я подошел к трясущемуся от страха хлыщу и молча схватил его за
шею. Затем с силой треснул мордой о стол. С хрустом сломался нос. Свиридов за-
орал, как припадочный. Вместе с носом вдребезги разлетелись и очки, изрезав
маленькими осколками кожу под глазами.
  Не говоря больше ни слова, я направился к выходу.

— Лях! Лях! Влад! — кто-то кричал мне вдогонку.
  Обернувшись, я увидел несущегося со всех ног Петровича.
— Влад, дружище. Ну, ты чего?.. — извиняющимся тоном пробормотал ученый. — Да,
стой ты.
— Понимаешь, мы сами были не в курсе, — продолжил Петрович, едва я остановился.
Ты уж прости. Он сказал нам, что заказывает для исследований. Якобы одна лабо-
ратория на Западе предлагает большие деньги и сотрудничество в изучении голов-
ного мозга твари. Вот мы…

— Петрович, вы мне это зачем рассказываете? — перебил я профессора.
— Ты чего такой? — Николай Петрович уставился на меня удивленным взглядом.
— С Фомой что?
— Нет больше Фомы, — еле слышно прошептал я и пошел дальше, не обращая внимания
на ученого.
— Погоди! —  профессор ухватил меня за рукав. — Прости, ты не сказал. На, вот,
держи, — и протянул мне объемистый сверток. — Здесь все… и немного от нас. За
этого…
— Надо?
— Держи. Фому не вернешь, а деньги пригодятся.
— Спасибо, — приняв пакет, я пожал ему руку и пошел к выходу.

  Классный мужик. С понятиями. Я вытащил его из расселины недалеко от Затона
полгода назад. Еле живого. Он тогда полез чего-то там изучать и не удержался.
  Упал, а потом, вдобавок еще и застрял. Выбраться пытался. Больше суток про-
торчал. Как до него мутанты не добрались — одному богу известно. Вот так я его
и допер до бункера. Полуживого. А тот в благодарность подарил мне мою «эмку»
— мечту, а не автомат. На работу пристроил. Сначала по мелочи. Потом насчет
контракта договорился. Кстати, контракт.

— Николай Петрович! — окликнул я удаляющегося профессора.
  Тот обернулся.
— Скажите этому гомику, пусть подотрется своим контрактом.

  Ученый многозначительно улыбнулся и пошел в лабораторию. Сжав в руке сверток
с деньгами, я пошел домой, неся в себе одно лишь желание — завалиться на койку
и уснуть. Выкинув заодно из головы все проблемы.
  В душе кипела злоба, не находя выхода. Нас использовали как мусор, убойный
скот, заставив выполнять прихоть какого-то мужика, которому захотелось заиметь
голову мутанта в качестве сувенира.

«А что ты хотел? — спрашивал я себя. — Ты кто? Сталкер? Сталкер. Не все ли рав-
но, что делать, лишь бы платили?»
  Не случись вчерашнее, не погибни Фома, скорее всего так бы и подумал. Но
сейчас меня это зацепило. Причем, зацепило — не то слово. Я был в бешенстве.
  Не согласись мы на эту сумасбродную затею, все было бы по-другому. А так…
А так, только и остается, что кусать локти.

  Влетев в зал станции, я схватил стоящую на столике бутылку водки и ощутимо
приложился к емкости, пытаясь унять бешенство. Плевать, что сидящие за столом
сталкеры, угрожающе приподнялись с мест. На все плевать.

— Слышь, брат, — с вызовом проговорил один из троицы, — а ты не опух часом?
Это наша…
  Пальцы самопроизвольно сжались в кулак. Развернувшись к говорившему, я от
души врезал ему по физиономии. От неожиданности тот упал, попутно сломав хлип-
кий стул.
— Жить надоело? — заорал пострадавший, утирая челюсть.
— Я отдам, — развивать тему не хотелось.
— Что ты отдашь?! — продолжал кричать сталкер.
— Сказал же, отдам.
— Да ты…
— Клим, не трогай его, — сказал стоящий рядом тощий как жердь второй. — Не ви-
дишь, контуженный он.

  Я зашагал прочь, не обращая ровным счетом никакого внимания на угрозы, сыпав-
шиеся как из рога изобилия в мой адрес. Плевать! На все плевать!
  Следующая неделя прошла как в тумане. Проще говоря, я ее не помнил. А беспро-
будно пил, пытаясь залить водкой образовавшуюся в душе пустоту.
  Приходил в себя только лишь затем, чтобы купить очередную дозу и продолжить
влачить жалкое существование наедине с бутылкой. Пока, наконец, Танк, сменив-
шийся с дежурства, не вывел меня из этого состояния, отметелив как следует.
  А после, отчитав подробную лекцию о тех, кого эта дрянь отправила на тот свет.
  Хороший мужик. Он также как и я, бывал там, давно. Воевал… Как и я узнал, по-
чем пуд соли. Потому считал меня своим, держа своего рода шефство над обезбашен-
ным сталкером Владом Изборским, по прозвищу Лях.

  Но мне было уже все равно. Решение принято. Надо уходить. Уходить совсем, пока
я не пополнил ряды тех, кого придавила Зона. Окончательно не тронулся рассудком,
превратившись в растение. Надо уходить. С этими словами я заявился к Клещу.

  Торговец долго меня рассматривал, будто уже приписал к умалишенным. После про-
должительного раздумья, он, наконец, изрек:
— Уверен?

  Вот, за что люблю Клеща, так это за его немногословность. Другие распускали бы
пузыри, уверяя в глупости и поспешности такого решения. Этот просто взял и
спросил, вложив в одну единственную фразу целый монолог.
— Да, — также кратко ответил я.
— Тебя ведь никто там не ждет, — как бы невзначай бросил он.
— Мне все равно.
— Что хочешь?
— Наши с Фомой кровные, паспорт и одежду.
— Это дорого.
— Там хватит, — только и смог, что ответить я, понимая: просто так выйти за
Периметр не удастся.
— Хорошо, — моргнул Клещ бесцветными глазами, выражая согласие.— Через два дня.

  Барыга не обманул. Ровно через два дня меня ждал новый паспорт, вместо моей
справки, которую я благополучно сжег, одежда и рюкзак.
— Здесь все, — кивнул Клещ на сумку.
— Общее?
— Да, — кивнул торговец. — Вот паспорт и одежда.
— Не мало? — удивленно спросил я, разглядывая футболку и брюки.
— Там сейчас лето, — усмехнулся Клещ.
— А… ну, да.

  Постоянно находясь посреди вечной осени — еще одного из феноменов Зоны, по-
неволе забываешь, что за Периметром времена года меняются. Судя по календарю,
там как раз середина июля.

— Спасибо. Сколько?
— Пять тысяч.

  Я молча отсчитал положенные торговцу деньги и засобирался уходить.
— Завтра от ботаников уйдет вертушка, привезет смену. Я договорился.
— С Петровичем?
— Ага, он сейчас временно возглавляет группу.
— Ясно, — я многозначительно ухмыльнулся. — Тогда, вдвойне спасибо.
— Лях! — окликнул меня Клещ.
— Да?
— Что бы не случилось — не возвращайся. Забудь сюда дорогу. Раз и навсегда.
— Постараюсь…

— Да, вот еще что… У Фомы есть жена. Бывшая вроде. Он регулярно отправлял ей
деньги. То ли ей, то ли дочери. Не знаю. Вот как раз сумма накопилась, я дол-
жен был отдать. Может, возьмешь? Передашь? Чтоб без процентов.

  Я внутренне присвистнул от удивления. Вот это да! Оказывается, не так прост
был мой напарник. Ой, не прост.
— Конечно передам. Адрес есть?
— Держи, — Клещ протянул смятый листок бумаги, — Удачи.

  Я кивнул и вышел не прощаясь. Быстро собрав пожитки, вывалился на улицу,
окинув взглядом приевшийся до чертиков полустанок, вместе с его обитателями.
Правильно ли я делаю, уходя? Или нет? Время покажет.

  Добравшись до бункера, я внаглую попросился на ночлег к долговцам. Идти спать
к «яйцеголовым» не хотелось. Красно-черные побубнили, но согласились. Благо,
мест хватает.

  Утром пришла вертушка. Рассвет едва тронул край горизонта, как до уха донес-
ся далекий рокот винтов.
  Старый «Ирокез» с эмблемой ООН на борту, завис в метре над землей. Летчики
боялись садиться. Эти всегда боятся. Они вообще без Кока-колы и жвачки ничего
не делают, а тут ишь чего? Садиться им. Так попрыгают.

  Народ, толпившийся в ожидании, шустро заскочил в нутро машины. Я лез послед-
ним, стараясь держаться особняком от остальных.
  Боялся, что узнают. Тогда вопросов не оберешься. Обошлось. Удобно расположив-
шись с краю, я привычно уперся ногой в борт машины и прикрыл глаза.
  Полет длился недолго. Примерно через два часа с небольшим, вертушка призем-
лилась на военном аэродроме под Киевом. Проверка заняла около часа. Сталкерс-
кий комбинезон, в подкладку которого я предусмотрительно зашил деньги привлек
внимание коротышки-лейтенанта.
  Пришлось оправдываться, дескать, я приобрел его в качестве сувенира. Летеху
этот вариант хоть и не шибко устроил, но он все-таки отвалил.
  Покоившуюся  на дне сумки «эмку» он не обнаружил, так как сканнер, через ко-
торый проносили вещи определял только наличие артефактов. А радиационный фон,
исходящий от практически каждой штуковины сбивал металлодетектор с толку, соз-
давая большой спектр помех.
  Тем паче, винтовку я разобрал до винтика. Хотя весь персонал прошел каран-
тинную обработку.

  И вот я стою в чистом поле, неподалеку от городка под названием Васильков и
думаю, куда податься. Идти мне было некуда и я, в конце концов, принял решение
ехать к жене Фомы, дабы выполнить просьбу погибшего друга.
  Правда, переданную не мне лично. Но все же…

  Город, где жила бывшая супруга назывался Бровары. Исходя из логики я отпра-
вился в поселок, в надежде получить хоть какую-то информацию о предстоящем мар-
шруте.
  Чувствовал я себя отвратительно. Меня словно раздели. Без комбинезона, ору-
жия в руках — это даже больше чем голый. Это просто из ряда вон.
  Но я еще не выжил с ума, чтобы понимать, за это дело положен срок и большой.
  Усилием воли, заставлял себя не психовать при малейшем шорохе, не выискивать
в траве аномалии. А просто идти.
  Добравшись до города, только потом понял, что можно проехать автобусом, не
мороча себе голову.
  Обменяв несколько стодолларовых банкнот в обменном пункте, я двинулся в сто-
рону вокзала. Вокруг сновали люди, доставляя огромное неудобство. Мне, как
человеку, привыкшему к существованию в относительно безлюдном месте, было неу-
ютно. Казалось, они все как один таращатся на меня, чуть ли не тыкая пальцем.
  Люди действительно изредка оборачивались, удивленно разглядывая со стороны,
но вскоре забывали  и спешили дальше.
  Проходя мимо одной из витрин магазина, я, вдруг, понял, чем так привлекал
внимание прохожих. Походка. Осторожный, крадущийся шаг, выработанный за не-
сколько лет скитания по Зоне, давал о себе знать.
  Да что говорить… все во мне не так: и взгляд, и походка, и манера говорить.
  Кроме того существовала еще целая куча невидимых вооруженным взглядом вещей,
выделяющих человека из толпы.

  Добравшись до вокзала, я первым делом купил карту и принялся изучать. К моей
радости, искомый поселок находился недалеко. От автовокзала, расположенного
рядом в ту сторону ходил рейсовый автобус, чем я с удовольствием воспользовал-
ся, попутно вспоминая как это было раньше. Еще тогда…

  Трясясь на ухабах в переполненном «Икарусе», я постепенно привыкал к окру-
жающему миру.
  Глаза перестали рыскать в постоянном поиске опасности, руки не тянулись к
оружию, слух начинал адаптироваться к другим  звукам, не имеющим ничего общего
со звуками Зоны.
  Лица людей не несли в себе опасности, их не нужно было читать, стараясь уп-
редить внезапное нападение. Что и говорить, Зона сделала меня параноиком, а
это диагноз, от которого нужно долго и упорно лечиться.

  Однако, не смотря на все прекрасное вокруг, в душе шевелился надоедливый чер-
вячок, не дающий покоя.
  Как ни крути, а я не вписывался в этот мир. Подобное чувство посещало меня,
когда только приехал с войны. Тут все не то. Не так. Не хорошее, не плохое.
Просто другое. И как с этим быть, я пока не знал.

  В Бровары я приехал поздно вечером. Отыскать дом оказалось не сложно. Посе-
лок был небольшим и вскоре я стоял у порога скромного небольшого домика, но-
сившего следы недавнего ремонта, О чем говорила свежеперестеленная крыша и под-
крашенный забор.
  Звонка на калитке не было. Немного потоптавшись, я вошел внутрь. Громкий рык
заставил меня застыть на месте. Из-за угла показалась огромная собака. Рефлек-
сы вернулись в привычное состояние. Я немного присел, готовясь отпрыгнуть в
сторону. Рука инстинктивно принялась шарить по правому боку, ища автомат. Паль-
цы щупали пустоту. Как же быть, он загрызет меня, едва я дам ему повод. Это
же пес.
— Дик, фу! — раздался звонкий женский голос.

  Собака перестала рычать, отойдя немного дальше. Но совсем уходить псина во-
все не собиралась.
— Фу, я сказала! — из-за того же угла, откуда показалась собака появилась ми-
ниатюрная женщина с отлично слОженной фигурой и приблизилась ко мне.

— Вы к кому? — спросила она, отбрасывая  с лица прядь каштановых волос.
— Э… гхм… — промычал я, не в силах оторвать от нее взгляда.

  Еще бы. Три года без женщины — это не просто так.

— Вы в порядке? — допытывалась, тем временем девушка.
  Назвать женщиной это милое существо не поднимался язык. Я прокашлялся и, на-
конец, выдавил:
— Добрый вечер. Я от Фомичева Игоря. Он ведь ваш муж?
— Бывший, — нахмурилась собеседница. — Что-то случилось?
— Нет-нет (господи, что это со мной?). Просто я вам кое-что привез.
— Ах, вот в чем дело, — рассмеялась девушка, — Я было грешным делом подумала…
Знаете, как бывает?
  Я послушно закивал, хотя понятия не имел, как оно бывает. Просто стоял и ки
-вал, как китайский болванчик, стоило ему нажать на голову.
— Так мне…
— Ой, что же мы стоим? — всплеснула руками хозяйка дома. — Пойдемте, вы, на-
верное, голодны?
— Нет, все нормально. Мне просто нужно вам отдать.
— Конечно, проходите. Кстати, я Люба.
— Влад.
— Идемте.

  На непослушных ногах, я протопал за ней в дом, попутно размышляя, что же та-
кое могло случиться, если Фома бросил такую красоту. Может она его? После пой-
мал себя на мысли, что поступаю некрасиво. Может она и бывшая жена, но перед
Фомой неудобно. А, ладно, разберемся.

  Расположившись на табурете, стоящем в углу небольшой кухоньки, заставленной
старой, еще советской, мебелью, Люба сделала приглашающий жест.

— Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо, я ненадолго, — я замолчал, подбирая слова.  — Вот, возьмите. Это то,
что Игорь должен был передать.

  Объемистый пакет с деньгами перекочевал из рюкзака на стол. Люба протянула
руку и распечатала туго перетянутый скотчем сверток. Увидев пачку купюр, девуш-
ка ошалело посмотрела на меня.

— Откуда столько? Игорь никогда не передавал такие суммы. Ему подняли зарплату?
— Да, — бессовестно соврал я. — Вот он и попросил меня помочь.
— Вы вместе работаете?
— Уже нет. — Это почти было правдой. Но сказать, что Фомы больше нет, не повора-
чивался язык.  — Я здесь проездом на несколько дней.

— Нашли новую работу?
— Вроде того…
— Ну, спасибо за помощь. Чаю хотите?
— Не стоит. Я пойду, наверное?

  Во дворе залаяла собака. Спустя некоторое время в дом зашел молодой мужчина
с девочкой лет двенадцати.
  «Дочь, — мелькнула догадка. — А это кто?»
— Ой, Славик, хорошо, что вы пришли! — всплеснула руками Люба. — Это Влад,
друг Игоря. Он привез от него пакет.
— Вячеслав, — протянул руку мужчина, пристально разглядывая меня слегка прищу-
рив веки.

  Я пожал потную, скользкую ладонь Славы, остро ощутив исходящую от него вол-
ну неприязни.
— Слава мой жених, — прощебетала Люба. — А это Галя, наша с Игорем дочь.
— Здрасти, — улыбнулась девчушка, смешно тряхнув косой пепельно-русых, как у
Фомы, волос.

  Все рухнуло в одночасье. Она выходит замуж, дочь нормально воспринимает его.
А я что? А я размечтался. И мне пора валить.
— Я пойду, наверное, — выдавив из себя слова, осторожно поднялся, закидывая на
плечи рюкзак.
— А чай? — удивилась Люба.
— Нет-нет, у меня через полчаса автобус, — соврал я, дабы не ставить ее в не-
ловкое положение.
— Жаль, — вздохнула девушка. — Слав, проводишь гостя?
— Угу, — нехотя отозвался жених, хотя в его глазах читалось нечто иное. Он как
раз таки не против, чтобы я поскорей ушел.
— До свидания, Влад.
— До свидания.

  Люба подхватила сверток и пошла в комнату, а я направился к двери. Следом
поднялся Вячеслав. Бросив случайный взгляд на жениха, мне показалось, что он
как-то странно посмотрел на пакет с деньгами. Алчно так… нехорошо.

  Выбросив мысли из головы, я вышел во двор и пересек двор. Отворив калитку,
вышел, на прощание обернувшись. И снова в глаза бросился взгляд Славы. Тяжелый,
липкий. Про таких у нас говорили: «С гнильцой».

  Побродив по городу, я остановился на ночлег в небольшой гостинице. Ехать
куда-то на ночь глядя не имело смысла. Лучше дождаться утра.

  Плюхнувшись на кровать, я вытянулся во весь рост и прикрыл глаза. Спасть не
хотелось. Словно заноза, мне не давал покоя новоиспеченный жених Любы.
  Это плохой человек. Вне всяких сомнений. Интуиция, не раз выручавшая меня в
сложных ситуациях, принялась вопить об опасности. Но, ко мне это не относилось.
  А вот к Любе и ее дочери… Уж слишком выразительно этот Вячеслав смотрел на
деньги.

  Поворочавшись еще с час, я все-таки решил посмотреть, все ли у них в порядке,
попутно в который раз обозвав себя параноиком.

  Через полчаса я стоял у калитки дома. Нервничая, постучал ногтем по деревяшке,
унимая предательскую дрожь. Чего греха таить — Люба мне очень понравилась и
чувствовал я себя как минимум идиотом. Ладно… черт с ним.

  Решившись, я отворил калитку и вошел. Во дворе бесновалась собака. Но на этот
раз она была привязана и можно без опаски пройти внутрь. К моему удивлению,
из дома никто не вышел.

  Тревожный звоночек тихонько тренькнул в голове, предупреждая об опасности.
  Я присел на одно колено, все еще до конца не понимая. Что-то не так. Свет
горит, а никто не выходит.
  Позабыв о приличиях, я рванул дверь на себя. Та поддалась сравнительно легко,
открывая проход.

  Зрелище, представшее моим глазам, ужаснуло. Вся кухня в буквальном смысле
была перевернута вверх дном. Ни одного целого шкафчика, вокруг битая посуда,
раскиданная мебель.
  Все разбито и приведено в негодность. Достав из рюкзака собранный заранее
автомат, я быстро перезарядил «эмку» и вошел в комнату. Посреди небольшой
спальни привязанная к стулу сидела Люба.
  Голова девушки безвольно висела, пропитавшиеся кровью волосы спутались, от-
чего казалось, будто она надела на себя какую-то метлу. Но самое страшное ждало
меня впереди.

  На кровати лежала Галя, отсутствующим взглядом смотрящая в одну точку на по-
толке. Платье на ней отсутствовало, все тело девочки покрывали ссадины и крово-
подтеки. Руками она прикрывала область внизу живота, откуда обильно сочилась
кровь.
  О, боже! Что тут было?!

  Хотя я уже догадывался. Подскочив к Гале, проверил пульс. Она была еще жива,
но если ничего не предпринять, девочка умрет. Прикрыв ее покрывалом, я бросился
к Любе. Осторожно приподняв ее лицо, ужаснулся. На нем не было ни одного живого
места. Сплошной кровоподтек. В груди у девушки торчал нож. Лезвие вошло не прямо
в сердце, а немного вскользь, тем самым продлив ей жизнь. Но ненадолго. Она уми-
рала.

— Люба, Люба, — я осторожно потряс ее за плечо.
  Девушка с трудом разлепила покрытые коркой спекшейся крови веки. Узнав меня,
она встрепенулась, и тут же обессилено откинулась на спинку стула.

— Где телефон? — я еще раз потряс ее за плечо и, не достигнув результата, бросил-
ся на поиски сам. Отыскав в кармане плаща девушки мобильник, быстро набрал
скорую. Сообщив адрес, кинулся назад к Любе. Она все еще дышала.

— Люб, ответь, Люб. Это он? Он?
Девушка открыла глаза и посмотрела на меня более менее осознанным взглядом:
— Галя…
— С ней все нормально, Люб, — бессовестно врал я. Глубокий шок, разрывы внут-
ренних органов, вызванных насилием, не оставляли девочке шансов. — Я вызвал
врача, сейчас приедут. Это он?
— Да, — еле выдавила она из себя. — Он… ушел… после тебя, а потом…
— Подожди, подожди, — заорал я ей в лицо. — Что потом? ЧТО?!

  Она снова очнулась, попыталась глубоко вздохнуть. И тут же вскрикнула от боли.
Торчащий в груди нож, не давал этого сделать. Но вытащив его сейчас, я убью ее.
А она еще не рассказала о том, что здесь произошло.
  Люба поперхнулась кровью и ответила спустя несколько секунд:
— Он требовал денег… которые ты принес. Я дала… Но, он… — девушка судорожно
вздохнула, — сказал, что этого мало… ему нужно еще. Я сказала, что это все. Он
не поверил… Связал… стал бить… Потом… приволок Галю. Раздел…

  Девушка зарыдала. Плач перерос в крик, и она вновь потеряла сознание.
— Адрес, — я изо всех сил затряс девушку. — Не умирай! Адрес, скажи мне адрес!
— Тридцатый дом… по этой улице.

  Люба издала предсмертный всхлип и умерла.

  До крови закусив губу, я пулей вылетел из дома. Ноги сами несли вперед. В
голове пустота. Лишь только злоба, всепроникающая, лютая злоба вела меня туда,
где находился… нет, не человек. Мутант. Вонючий, гадкий мутант, которого нужно
убить, за то, что он искалечил, изнасиловал, убил…

  Мы столкнулись лицом к лицу у калитки его дома. Не сбавляя ходу, я с силой
впечатал приклад ему в лицо. Послышался хруст ломаемой кости. Слава заорал, тут
же захлебнувшись кровью. Приклад разбил ему рот, сломав попутно челюсть. Он
даже не сопротивлялся. А я все бил, бил, бил, пока вконец не обессилел. Остано-
вившись, взглянул на лежащее на земле тело. Лицо отсутствовало, превратившись в
одну сплошную кровавую кашу. Наклонившись, я пощупал пульс. Мертв. Вокруг ве-
тер разносил в стороны долларовые купюры из приснопамятного свертка. Я отшат-
нулся от них, как от Жгучего пуха. Проклятые деньги, проклятое место. Здесь
еще страшнее.

  Ужасающая мысль, вдруг врезалась мне в голову, разом сложив сложную мозаику
чувств и ощущений. Я резко развернулся и побежал по улице. Вдалеке послышался
вой сирены «Скорой помощи». Поздно, ребят, поздно.

  Выскочив на улицу, вплотную примыкающую к трассе, я принялся останавливать
проезжающие мимо машины. Спустя пять минут старенькая «девятка» непонятного
от возраста цвета, взвизгнула тормозами в метре от меня:
— Куда, братуха?.. — весело спросил рыжий парнишка, скалясь во все тридцать два.
— Чернобыль, — глухо буркнул я.
— Та ну, — протянул парень.  — Там же заслон, вояки.
В руках показалась стодолларовая купюра. Пацан умолк, неверящими глазами выта-
ращившись на банкноту. Я добавил еще одну.
— Садись, — рыжий в миг стал серьезным. — Только учти, без подстав. И далеко
не повезу.
— Мне бы до леска, — многозначительно ответил я.
  Парень кивнул, выжимая сцепление. «Девятка» надсадно завыла убитым в хлам
двигателем и покатила в сторону выезда на трассу.

  Я сидел, молча всматриваясь в проносящиеся мимо телеграфные столбы, и думал.
  Будучи по жизни законченным реалистом, я не верил во всякую чушь, которую
изредка несли у костра сталкеры.
  «Из Зоны нельзя уйти, — говорили они. — Попасть в нее легко. Она спокойно
пропускает любого, решившего попытать удачи на ее просторах. А вот выйти….»

  Я ухмылялся, считая это крайней степенью бреда. Но теперь… Теперь, анализи-
руя сегодняшние события,  понял, что заблуждался.
  Дело тут не в том, кто сильнее или слабее. В Зоне нет победителей. Здесь
все проигравшие изначально. Едва сделали первый шаг по отравленной земле.
  Она метит нас, каждого… своей особенной меткой, которая распространяется по-
том как вирус, стоит нам прикоснуться к чему-либо извне.
  Деньги, которые мы тратим, продав хабар, люди, не ведающие о Зоне ничего.
  Я пробыл за Периметром всего лишь сутки, а за это время успело погибнуть три
человека. И не факт, что этот Слава был таким изначально. Не факт. Просто он
почувствовал дух Зоны, пропитался ее грязью и не устоял. В один момент став
таким же, как я и многие другие, рыскающие словно звери по укромным уголкам в
поиске хабара.

  Выходит деньги — то, что каждый сталкер хочет получить взамен за найденный
артефакт, чтобы купить себе свободу, власть и иже с ними — блеф. Пустышка. Пшик.
  Ты не можешь их потратить, вынести за пределы Зоны, они не нужны тебе, потому
как сеют смерть тем, кто их хоть раз увидит. Они прокляты, как изначально про-
клят тот, кто решил связать себя со сталкерством.

  Это не  поле чудес, это тюрьма. Здесь все ходит по кругу, имеет определенный
круговорот. Откуда нет, и не может быть выхода. А весь смысл заключается в том,
чтобы сбыть хабар, пропить полученные за него деньги, и снова идти искать,
искать, искать… Пока не сдохнешь где-нибудь от ран или загнешься в аномалии.
Тупик. Природа мстит нам за то, что мы сделали…

— Приехали, — голос водителя вывел меня из ступора.
— А?
— Приехали, говорю.
— Угу, спасибо.

  Я протянул ему заработок, внутренне сожалея, что заклеймил еще одного чело-
века и вышел из машины.
  Впереди возвышался лесной массив, в десяти километрах от кромки которого на-
ходился Периметр. Тюремные ворота, с неусыпно дежурившими там охранниками.
  Тряхнув головой, я вытеснил лишние мысли и углубился в непроглядную чащу.
Пройдя примерно с километр, остановился, затем быстро переоделся. Комбинезон,
словно вторая кожа, плотно прилег к телу, пробуждая знакомые чувства.
  Проверив швы, разгрузку и прочие причиндалы, двинулся к бетонной стене, до-
рогу к которой помнил как сейчас. Сначала хотел переночевать в лесу, а наутро
пойти дальше, но вскоре передумал и решил проходить сейчас. Через несколько
часов я остановился возле известного каждому новичку подземного хода недалеко
от Кордона.
— Я иду… — сделав глубокий вдох, я нырнул в лаз, как водолаз в пучину океана
и скрылся за забором.

  Через несколько месяцев патрульный квад Долга, проводивший проверку окраин
Припяти после недавнего Выброса, наткнулся во дворе четырехэтажной школы на
странного человека. Приняв его за зомби, по характерной манере поведения, дол-
говцы расстреляли противника.
  После любопытство взяло вверх, и бойцы решили посмотреть на труп. Тело лежа-
ло возле довольно свежей могилы с водруженной у изголовья табличкой: «Фома.
Вольный сталкер».

  Выглядел он действительно странно. Без оружия, в неплохо сохранившемся об-
мундировании и с вполне нормальным лицом. Только лишь подернутые черной плен-
кой глаза мертвеца указали долговцам, что они пристрелили «юродивого».
  Так называли тех, кто не успел найти укрытие и Выброс застал их на открытой
местности. Аномальная стихия начисто выжигала мозги, превращая человека в сом-
намбулу. Так что бойцы сделали несчастному одолжение, прекратив мучения.
  Во внутреннем кармане комбинезона мертвеца долговцы нашли потрепанный блок-
нот, с исписанными убористым почерком страницами.

  Прочитавший записи сержант, долго потом стоял и с тоской смотрел на тело, не
говоря ни слова. Потом приказал бойцам вырыть могилу рядом имеющейся, и зако-
пать там мертвеца.
  Вскоре изголовье второй могилы украсила табличка: «Лях. Вольный сталкер».

— Бедняга, — с сочувствием проговорил сержант, разворачиваясь в сторону марш-
рута, по которому долен был следовать квад.
— Чего это? — спросил молодой замыкающий. Из новых.
— Еще одного забрала Зона.
— И что?
— Да ничего, — пробасил правый ведомый. Все мы там будем…
— Я не буду, — долговец на секунду стянул защитный шлем, тряхнув рыжими вихрами.
— Я ведь могу…
— Шагай уже, всемогущий, — полушутливо пригрозил сержант и квад продолжил патру-
лирование.