С годик назад, помнится, сидим мы в баре. Хорошо так, водочка, закусь, пьяная Катька танцует… Хабар только сдали, так что разгуляться есть на что. Все такие благодушные, добрые-добрые, да Катька эта еще… Ох, зараза!
Вот и сидит Васек, на девку пьяным глазом косит и говорит:
— А что, мужики, а разве Зона наша на бабу не похожа?
При слове «баба» Фигля поднял голову из тарелки с лапшевным супом и тоскливо взглянул на Васька:
— Фигли бы?..
— Ну, а как? Сами посудите, — он вытянул перед собой лапу и принялся загибать корявые пальцы, — когда хочет — привечает, когда не хочет — аномалией под зад. Это раз.
— Ну-ну… — подались мы вперед.
Васек продолжал:
— А эти выбросы? Ну чисто — истеричка! — он согнул второй палец, — а парней сколько из-за нее полегло? Все равно, что королева красоты, мать ее…
Минуту помолчали, нечокаясь выпили, закусили псевдохреносмородишнопомидоро-огурчиком и снова воззрились на Васька.
Тот не замолкал.
— Смотрите, что приготовил нам Бармен! — Васек снял с носа Фигли спагеттину и яростно затряс ею в воздухе, — Суп! Отменный! Потому что Бармен — мужик!
Бармена почтили радостными воплями, аплодисментами, бахнули за его здоровье.
— А это что? — в руке Васька возник заботливо вырезанный из псевдохреносмородишнопомидороогурчика сюрикен, — Что здесь?! Что это?! Из чего это?! Все равно, что молодая жена первый брачный завтрак готовила! Баба?!!
— Баба!!! — весело откликнулись сталкеры из-за соседних столиков.
— А что бабе надо?!
Все несколько секунд тупо смотрели на Васька, а потом повернули головы к Катьке, выписывающей ногами кренделя у стойки.
— Катюха, а ну, подь сюды!
Под многочисленными взглядами изрядно захмелевшая Катька слегка протрезвела. Оправила на себе «Севу», отлепила от «Сферы» радиоактивную розочку и строевым шагом направилась к нашему столику.
— Че?
Васек спихнул Сопляка с соседнего стула и галантно предложил даме присесть.
Бухнув свой зад на освободившееся место и нервно икнув, дама еще раз обвела мутным взглядом воззрившихся на нее сталкеров.
— Катька, вот ты мне скажи. Что вам, бабам, надо?
Та тяжко задумалась. Мы не торопили. Пока она думала, выпили еще по одной.
— Ну… Внимания, что ли?..
— О-о-о-о!!! — радостно завопили сталкеры.
— А еще?
— Ну… Любви, что ли?..
Стакеры недоуменно переглянулись.
— Ну… Чтобы каждую мелочь во мне замечали…
— Что за мелочь?
— Ну… Глаза, там, какого цвета… Ресницы…
С минуту сталкеры сосредоточенно разглядывали ее ресницы, брови и бородавку на носу.
— Так вот, парни! — Васек торжественно вскарабкался на стул, чуть с него же торжественно не навернулся, но вовремя сбалансировался, — Предлагаю создать свою группировку!

Долго потом еще сидели. Придумывали свежесформировавшейся группировке название, девиз и речовку. А еще регламент, по каждому пункту коего консультировались с Катюхой.
И все, вроде, в шутку. Но, проспавшись, выходили мы из бара и поднимали головы к небу, усеянному пухлыми облаками. И впервые думали не о том, что Зона, тварь, прольется дождем и прибьет к земле всю радиацию, а о том, что облака в темно-синем Зонном небе — это чертовски красиво.
Все прекрасно: и мохнатые сосновые лапы, окрашенные фиолетовым; и полутораметровые гигантоцветы, оранжевыми кляксами расплескавшиеся по зеленой траве; и замысловатые узоры разводов на земле, оставшиеся там, где прежде бушевали аномалии.
И как-то оно все душевно так… Как будто Зона, и вправду, — старая добрая подруга. Ну кто еще знает нас лучше, чем она?
Подойдешь так, бывало, к артефакту, встанешь рядышком и пробормочешь себе под нос:
— Зона, миленькая, дай мне эту штучку, пожалуйста, будь так добра.
И вроде, артефакт сам в руки просится.
Да и зверье всякое… Фигля,  вон ручным псевдопсом обзавелся. Заговорил как-то с кобельком, колбасой угостил, а тот за ним повелся. Фигля трое суток не спал, клыков псевдособачьих боялся, а потом привык, вроде, что та тварь на нем, Фигле, ночует, да слюной обвешивает. Даже ошейник заказал через Сидоровича. Крут стал до невозможности.
В общем, год прошел. А наша группировка растет и ширится. Никого не потеряли, что самое интересное. Все живы-здоровы, веселы и процветают.
А самое главное — все влюблены.