*****
...Это случилось, как выражается Дед, на «ещё позатОм дню».
До этого двое суток не переставая дождило, с грозой и ливнями, и вдруг с утра распогодилось.
Обрадовавшись солнышку, Старшой решил немного пройтись — прогуляться от опостылевших домашних суетных забот и заодно наведаться в одно местечко на предмет пополнения добавок к чаю.
Благо идти было недалеко: прямо рядом с тоннелем под железкой, вдоль колючки пышно росли и мята, и чабрец, и зверобой, а по сетке-рабице вдоль полотна жадно тянулись вверх заросли шипастой куманики.
Завтракать не стал, собрался наскоро. Сунул в карман — ну, мало ли чего!? — откопанный где-то и когда-то дедом «люггер», старинный, времен второй мировой, с деревянными еще, затертыми до исчезновения насечек щечками. Еще положил в рюкзак полуторку с напитком да пакет с бутербродами, заботливо приготовленными Миксанихой, и отправился в свой мини-рейд.
До места Старшой добрался, считай, что без приключений.
Увязалась, как всегда, за ним на бетонке небольшая, с десяток особей, стая тушканов. Как всегда, проводила до остановки. Старшой, как всегда, посидел на бетонных плитах, перекусил. Как всегда, кинул пару бутербродов знакомцам. Как всегда, из-за разрушенного остова будки тут же выскочили пара слепышей. Тушканы заверещали и устроили с псами свару из-за хабара, заглушая доносящийся со стороны моста пьяный мат-перемат из-за возросших тарифов на проход.
Старшой покурил, спрыгнул на землю, свернул влево за элеватор и довольно скоро уже взбирался по насыпи к зеленому клондайку.
После дождика да под солнышком зелень выглядела глянцево-нарядной, каждый кустик так и манил, но Старшой уже имел печальный опыт со светящейся ночью заваркой. Поэтому вначале просто касался рукой, закрывал глаза и прислушивался к ощущениям — и, если все было в порядке, фон нормальный — только тогда срывал два-три верхних, самых молоденьких листочка.
В этот раз свезло, дожди прошли без радиации. Через полчаса пакет был полон и бюрер уже собрался идти домой, как вдруг услышал недалёкое потрескивание, вначале тихое, потом всё громче и громче.
ПахнУло озоном. Кто-то пытался пройти со стороны ферм под насыпью и при этом тревожил «электру», то пропадающую, то вновь проявляющуюся, но на его памяти вечно таившуюся в тоннеле.
Старшой быстренько засунул добычу в рюкзак, скатился по склону и было уже от лиха подальше навострил лыжи к элеватору...
Остановило его повизгивание. Значит, не вояки и не бандиты, а мутантов он не боялся.
Треск «электры» усилился, заглушая все остальные звуки и, наконец, жерло перехода осветилось синим мерцающим сполохом. Вот и всё, кем бы там ни был пришелец — пипец котенку, разбудил аномалию по полной.
Но тут раздался совсем уж истеричный визг, на лужайку вылетела дымящаяся торпеда, пронеслась несколько метров и упала на влажную траву.
Старшой аккуратно приблизился к тушке.
Перед ним лежал уродец, каких еще поискать, мутант — всем мутантам мутант.
Под крепко сбитым, с уже намечающимся калканом на плечах тулове чернобыльского кабана имелись тонкие ножки псевдоплоти. На несуразно огромной голове таращились выпуклые, затянутые пленкой глазища. Из пасти загибались похожие на небольшие бивни клыки. По густой опаленной шерсти вдоль хребта бежали три светлые полоски и завершал всё это безобразие розовый хвостик штопором.
Видать, псевдоплоть с кабаном подгуляла, ну или чёрнобыльская кабаниха с псевдоплотем в своё время зажгла. Результат кровосмешения, так сказать, налицо. Точнее, на траве.
Старшой для приличия скривился жалостливо — еще одна жертва Зоны, но и обрадовался: с другой стороны — нехилый бонус к чаю! Начал прикидывать, как половчее оттранспортировать неожиданно свалившийся трофей до сторожки. Пожалел, что ножа с собой не взял, хотя кто мог ожидать...
Вдруг уродец медленно, судорожно вдохнул и завозил копытцами, разбрасывая гравий. Старшой немного расстроился, но потом решил — значит, не судьба стать ему великим добытчиком и даже вздохнул с облегчением — весу в... э-э-э... кабанчике было пуда два с полтиной, пришлось бы попотеть. Воскресший пару раз сморгнул — поволока ушла с выпуклых его зенок — жалобно заблеял и попытался подползти к бюреру. Старшой попятился. Жертва аномалии заблеял вновь, жалобней прежнего.
— Ну, и чем я тебе помогу? — забормотал бюрер. — И зачем я вообще это делаю? Мне что, Ксюхи не хватает? Тоже пожалел в своё время... а теперь, считай, весь сарай ей и ейному приплоду отдал... — но поделать с собой ничего не мог.
Подошел к свиненку, достал из рюкзака пластиковую бутылку с чаем и всунул в пасть с уже достаточно грозно выглядящими желтоватыми клыками. Свиненок жадно зачмокал. Буквально секунд через десять чай в полуторке закончился и кабанчик начал меланхолично жевать бутылку.
— Нельзя!!! — отдернул руку с посудой бюрер.
Лишенный пластикового лакомства вылупил глаз и повторил: «Из-зя?»
— Нельзя... ― машинально ответил Старшой и изумленно спросил: — Ты что, понимаешь, что я тебе говорю? Нихрена себе дела! Ёптыть...
Кабанчик вдруг медленно кивнул башкой и, как бы в подтверждение того, что понял, добавил: «Ёпта!!!»
— Ну, если понимаешь, тогда слушай. Со мной ходить нельзя, так что давай, возвращайся назад!
Парнокопытный сапиенс протестующе взвизгнул.
— Иди, иди к своим! — не сдавался бюрер.
Мутант одним глазом уставился на уже вроде и устало, вроде даже нехотя, но всё равно опасно рядящие сполохи электричества, другой вылупил на Старшего, дескать: — "ну, и как ты это себе представляешь"?
Старшой хмыкнул:
— Кругом обойдёшь, может, и не подстрелят вояки. А за мной не ходи, нельзя!
— Из-зя?
— Нельзя, нельзя, точно тебе говорю. Предупреждаю: Макар увидит, быстро на жаркое определит!
— Ёпта! — возмутился кандидат на барбекю и испуганно покосился на привлеченную визгом и шумом стайку слепых псов.
Печально вздохнул, словно делая выбор, как проще отдать концы.
Бюрер тоже посмотрел на слепышей и безнадёжно махнул рукой:
— Хрен с тобой, пойдём. Но смотри, я тебя предупреждал! — потом забормотал, будто убеждая сам себя: — Хотя, может Миксаниху удастся разжалобить и она заступится... — и обреченно посоветовал свинёнку: — Ты главное это... вид пожалостливей сделай... она у нас добрая, если только дело пьянок не касается...
*****
… — Здесь сиди! Никуда пока не ходи. Понял?
— Из-зя! Ёпта! — подтвердил гость.
Старшой вышел из сараюшки и направился в дом.
В сторожке было жарко и чадно — Миксаниха жарила пирожки, любимые бюрерские, с капустой. Старшой первым делом схватил с верха горки самый зажаристый, в два укуса умял. Взял ещё один, потом вспомнил, зачем заходил и опасливо поинтересовался:
— А где Макар?
— Псёльки ходить у тибя как дила? — без паузы, на одном дыхании и интонации и ответила и поинтересовалась, как обычно это делала, Миксаниха.
Всё понятно — значит, Макару тоже дома не сидится, пошел пчел проведать. Ну, это и к лучшему. Главное теперь — подпустить побольше сентиментальных соплей, и у него будет союзник к приходу Деда.
Старшой с таинственным видом пробормотал: — Отставляй сковородку. Пойдём, кой-чего покажу! — и засунул второй пирожок в рот...
… — И тут "ба-бах"! А потом еще раз "ба-бах"! А я такой им: — " Ну что? Получили, сволочи?.." А потом у меня патроны кончились и мы решили отступить... — Старшой немного помолчал и добавил: — Вот скажи, разве мог я по-другому поступить?
— Безенки... — пролепетала Миксаниха и погладила свинёнка.
— Ага, бедненький. Точно! Без мамки и братиков совсем один остался... — додавливал на жалость бессовестный бюрер. — Ну, куда его было девать? Я его потому и забрал...
Миксаниха всхлипнула. Старшой понял, что первая часть плана удалась и добавил коварно:
— Вот только с Макаром как быть?
Миксаниха всхлипнула еще раз и и успокаивающе махнула рукой — мол, не боись, как нибудь да разберёмся…
*****
...Дед вернулся через пару часов, когда пришелец окончательно уже освоился во дворе — перевернул летний стол, пытаясь узнать, что вкусного на нём могут прятать; разворотил дальнюю, за сарайкой, компостную кучу; пробежался по периметру огородки, проверяя её на прочность и уже дожевывал второй из древних дедовых валенков, подвешенных перед грядущим сезоном проветриваться на тын и вместе с ним и обрушившихся на землю.
— Ну, может мне кто-нибудь объяснит, как это понимать? — Макар зловеще погладил ремень висевшей за спиной берданки.
Кабанчик прижал остатки валенка копытом и уставился на Макара без тени вины во взгляде.
— Еще раз спрашиваю, как ЭТО здесь очутилось и что тут делает? — свирепо нахмурил брови Дед.
Миксаниха ухватила его за рукав и начала было взволнованно щебетать, но Макар был явно не в духе.
Прошел к крыльцу, умостил поудобнее на ступеньки зад, закурил «беломорину», обвёл дворовой апокалипсис недобрым взором.
— Старшой, говоришь, привёл? Так пускай он и отвечает. Ну? — и требовательно уставился на бюрера.
Старшой вздохнул, сел рядом, достал папиросы и начал объяснения...
… Дед слушал невероятную его байку и время от времени иронично хмыкал. Но сдаваться было нельзя никак и Старшой решил держаться до последнего — уж врать так врать!
Макар эстетски жмурился и одобрительно что-то бурчал под нос, заслышав особо удачные моменты. Но когда Старшой стал живописать, как он отстреливался от Монолитовцев, а свинёнок помогал, бросаясь под пули и бесстрашно обгладывая вражьи берцы, Макар не выдержал, рассмеялся и требовательно протянул руку.
Старшой скривился, но куда деваться? — вытащил из кармана пистоль и пробормотал:
— А я... я... А я его уже почистил и смазал! — при этом пытаясь держать пушку так, чтоб Дед не заметил уже с месяц как засохшую землю (в лагере орехи для Ланочки колол — вспомнил вдруг бюрер) на рукоятке.
— Ой, уморил, Старшой! Тебе в сказочники только идти. В следующий раз в соавторы возьму, или к Ренсу в помощь определю... Ладно, не будем кушать мы твоего сиротку, — смилостивился наконец Макар, но добавил: — А вот теперь объясни мне, за каким хреном я его терпеть буду?
— А может он как Докова Лизка с тобой в рейды ходить будет, помогать там... — не очень убедительно даже для себя придумал бюрер.
Предполагаемый Санчо Панса посмотрел вначале на Старшого, потом на Деда, презрительно фыркнул и проглотил наконец оставшийся кусок войлочного голенища.
— Или сторожку нашу охранять... — вяло предложил бюрер.
Но и должность секъюрити не вызвала энтузиазма у временно не определившегося с работой.
Он вновь фыркнул, повращал выпуклыми своими зенками, причем одновременно в разные стороны, увидал засохший яблочный огрызок у сарайки и трусцой направился к добыче. Сожрал мигом и вновь начал осматривать местность на предмет съестного.
— Ну, а пока, видишь как помогает с уборкой? Так что, Дед, не волнуйся, он весь мусор подберёт, тебе теперь двор и подметать не нужно будет... — без особого энтузиазма закончил убеждать Старшой и воткнул третий уже окурок («Ох, как же тяжело байки сочинять!» — мимолётно подумал бюрер) в банку.
Свиненок как бы в подтверждение подбежал к крыльцу, коротко взглянул на Макара, буркнул что-то.
Принюхиваясь, пошевелил пятачком и схарчил пачку «беломора», лежавшую по заведенному дедом обычаю на верхней ступеньке (Старшой ужаснулся, дед злобно оскалился и пробормотал: «Ну-ну...» ), после чего перевернул пепельницу и сжевал все окурки, в том числе и ещё дымящийся Старшого. Радостно хрюкнул.
Дед мрачно-восхищенно крякнул и бросил ему свой, тоже не затушеный.
Поборник чистоты поймал тлеющий бычок на лету и мигом проглотил. Постоял, подумал и хрюкнул теперь требовательно.
Дед осклабился еще сильнее и повернулся к Старшому...
...Неизвестно, что б дальше произошло, если бы в калитке не появился Енот Абракадабр.
Новый жилец увидел неизвестный доселе объект и радостно было бросился приветствовать гостя, но Абр испуганно вытаращился на полоски, желто-коричневые по подпаленной серой спине и, что-то бормоча под нос, попытался незаметно улизнуть назад в калитку.
Дед насмешливо смотрел на эти телодвижения, потом пробурчал:
— Не сцы, не твой. У диких подсвинков это нормальное явление, думаю, через пару недель исчезнут... — и добавил: — Иди, с Миксанихой здоровайся скорей, а то я свою норму уже принял...
), которую в своё время облюбовал странный сталкер по имени Дед Макар? Ну да, может, когда-то и можно было назвать это норой, но с тех пор, как Миксаниха взяла хозяйство в свое крепкие — зачеркнуто/исправлено на — милые женские ручки, Макаровское жилище смело можно называть самым уютным местом Зоны Отчуждения…
