Т.G С посвящается
"Ересь! Дрянь! Чепуха!" — томик Пастернака глухо стукнулся об оконную раму и отрикошетил вниз, закрывая изломанными страницами горстку окурков в ржавой консервной банке.
— Кто-то этой чушью реально восторгается? — Крепкий лысоватый мужичок пробарабанил пальцами по остаткам скатерти. — Бред же! — Спора не последовало. — Дед, а ты чего молчишь?
Макар вздохнул, помешал варево в закопченном котелке, вздохнул еще раз и подтянул за лямку выгоревший в ржавчину "сидор" себе на колени.
— Так рано еще, — пробормотал Борода, — оно б супчику еще минут десять покипеть... — но всё-таки выудил из вещмешка аптекарскую четверть, отчетливо пахнущую спиртом даже на расстоянии.
Енот Абракадабр лакомно облизнулся, впрочем, не прекращая инспекцию снаряги.
— Да я не о том, старый! — Егерь раздраженно крутнул выцветшие до прозрачности когда-то голубые лопасти настольного вентилятора. — Ты же читал, я видел! И тебе понравилось?
— Стихи там хорошие. В конце. Один точно. Или больше... были... — невнятно пояснил Дед и вслед за флягой вытащил из "сидора" кольцо копченной колбасы. — Ну, коли неймется вам, то и так начать можно. По нынешним временам шикарная закусь!
Егерь встал, прошел мимо Деда, на секунду остановился и вдохнул пар от котелка, затем осторожно встал у края оконного пролета.
— И всё-таки. Какое количество "от себя" можно давать лирическому герою?
— Чего именно? — Макар развернул замызганную тряпицу и добавил в натюрморт очищенную луковицу и несколько мятых томатов. — Личных привычек? Биографии? — Положил на стол полбулки черствого "кирпичиком". — Или своей шизы?
Абр наконец разложил боеприпас по кучкам и начал снаряжать запасные рожки, перемежая трассеры и стандарт. Ловкие Енотовы пальчики теперь двигались на автомате и он поддержал диспут:
— Вы, коллега, что имеете в виду? Чистого лирического героя, о котором говорил Тынянов? Или про псевдоидентификацию типа Солженицына?
— Нержин как яркий пример "МэриСью" в "Круге первом"!
Все повернулись к появившемуся в двери потрепанному масхалату "Березка".
— А, Ренс! Как раз вовремя, проходи к столу, — Макар прикрутил ручку спиртовки. — Думаю, и так дойдет теперь.
— Док! Ты даже не представляешь, где я был, и что я там видел! — пришелец откинул капюшон и подмигнул Бармалитовичу.
— Удачно сходил? — как бы мимоходно поинтересовался Дед, перебирая какие-то пакетики и пожалился неизвестно кому: — Эх, зиры бы сейчас в кулеш не помешало...
Пришелец по имени Ренсон оскабился в ответ и начал стягивать с плечей небольшого размера вполне себе цивильный рюкзачок. Из-под дощатого стола высунулась ободранная кошачья морда размером с небольшую кастрюлю и требовательно мяукнула.
— Пива, Васенька, сегодня нема, — торопливо и виновато ответил животному Макар. — Недопоставка из-за сбоя логистики… чтоб его, однако!
Васенька мяукнул теперь недоверчиво и внимательно уставился на пришельский вещмешок с лейбой «ОБОЛОНЬ. Лучшему покупателю всех времен и народов».
— Если есть что, лучше отдай! — прошипел Енот, поспешно взбираясь на скамейку — и не напрасно — Васенька мохнатым бульдозером величаво поперся к Ренсу — неопытный Егерь взвыл вполголоса и заскакал на одной ноге.
— Монолитом клянусь, только конспекты! — вьюнош испугано продемонстрировал содержимое рюкзака с бессовестно обнадеживающей надписью.
Васенька презрительно зашипел и прошествовал в распахнутую дверь.
— Обошлось вроде… — пробормотал Макар.
— Какое обошлось? — Бармалитович страдальчески морщился, вспоминая признаки перелома. — Как катком проехалось!
В темном дальнем углу что-то заворочалось и, с поминанием чьей-то североморской матери, в сторону шума вылетела пустая бутылка с этикеткой "Казаки". Дед, рискуя получить ожог третьей степени, выхватил котелок из огня и снаряд благополучно пролетел мимо, тюкнувшись об многострадальные пальцы левой ноги Егеря. Егерь взвыл. Абр перепрыгнул с лавки на подоконник и опасливо попытался заткнуть лапой рот коллеге:
— Вы же не хотите разбудить Самого?
Егерь еще некоторое время бешено вращал глазами и пытался что-то сказать. Но через десять секунд отпустило. Дед торопливо вернул котелок на место.
— Ух, доорешься ты, Егерь, — качая головой, пробормотал он.
Хрипя и кашляя, из угла появилась скрюченная фигура с прилипшим к нижней губе бычком Беломора.
— Ну вот, — грустно сказал Абр, — разбудили все-таки казачка нашего.
Есаулыч оглядел притихшую компанию похмельным взглядом, потащил из ножен шашку.
— Порублю, етить!
— Как скажешь, — кивнул согласно Макар и первым вытащил из разгрузки смятую денежку, — скидываемся, ребята!
— Евры можно? — спросил Ренс.
Дед заговорчески подмигнул:
— Можно. Он их все равно не различит. Лишь бы цифирки стояли. В прошлый раз Абр вообще этикеткой от тушенки отделался.
Казачок собрал наличность, зажал в трясущемся кулаке и с диким криком вышел в окно.
— Хорошо пошел, — выглянул ему вслед Дед, — аккурат в аномалию. В трамплин.
— Пьем, не чокаясь? — спросил Ренс.
— Подождем. Он же в Кровососовку рванул, за ихним самогоном. А трамплин поможет время в пути скоротать.
— Откуда там самогон? — удивился Ренс.
— Кровососы гонят. Меняют на сталкерскую кровь. Один к трем. Ядреный! Где только рецепт вызнали, чертяки?
— А деньги тогда на фига с нас взял?!
— Дык, это... — понурился Борода, — У Есаулыча ж в его портвейне крови практически нет. Вот, чтоб он их не порубал, они с него и берут деньгами. И все довольны: Есаулыч, что с самогоном, а кровососы — что живые...
Первое письмо Т.G C литбойца Егеря Бармалитовича Карлессона
Выдалась свободная минутка и, памятуя о нашей договоренности, спешу с первым отчетом. Добрался без особых приключений, теперь обживаюсь да осматриваюсь. Отметить надобно — народ подобрался покладистый, можно сказать, душевный, с огоньком, но, как вы и предупреждали — употребляющий. Одно обнадеживает — обнаружил я тут томик Пастернака. Без половины страниц, правда, но на безрыбье, как говорится, и лягушка раком. А еще молодой человек бледной наружности в разговоре поминал Солженицына. Так что думаю, что не все ещё потеряно. Обещаюсь не пить и всё интересное обязательно записывать.
Ваш литармеец Егерь Бармалитович Карлессон.
ПыСы. Пишу вам, разлюбезная Т.G C, а сердцу моему горячо-горячо, как в плавильном цеху, а в голове сплошная свежесть да приятность, прям как в океанариуме. Эх…
